мы квиты. Как вы относитесь к кьянти?
Лорена не сразу поняла смысл последней фразы. Манера Ника Тэрренса резко менять тему разговора, не меняя тона, озадачивала ее.
— Кьянти? Вы имеете в виду вино? — спросила она.
— Нет, обувной крем. Конечно, вино, Конфетка. — Он насмешливо тряхнул светлыми волосами. — Оно вкуснее рома, хотя и с этим, я вижу, вы успешно справились.
— Я люблю хорошее кьянти, — медленно проговорила Лорена. — Я также люблю мерло и каберне. И мое имя — Лорена, а не Конфетка. Если угодно, мисс Гордон.
Ник одарил ее ледяным взглядом.
— Давайте-ка наскоро повторим основные положения, чтобы в будущем не забывать, кто здесь кто. Во-первых, это мой дом. Во-вторых, я вас сюда не приглашал. В-третьих, я не терплю никаких приказов и наставлений, особенно от людей незнакомых, просящих об услуге. Запомните это… Конфетка.
Несколько секунд Лорена молчала, а в голове проносились десятки резких и едких ответов. Затем она открыла рот, но Ник опередил ее. Он улыбнулся, и синие глаза потеплели.
— Не надо, Конфетка, не делайте этого. Не говорите ничего, о чем будете потом жалеть.
— Будь я бульдогом, вцепилась бы вам в горло.
— К счастью, ваша задняя часть значительно изящнее, чем у бульдога, так что вряд ли вам удастся добраться до цели.
Лорена почувствовала себя странно польщенной и слегка порозовела.
— Так и думал, что комплимент вам понравится. — Самодовольная ухмылка мелькнула на его красивом лице, но Ник мгновенно посерьезнел. — Я начинаю жарить телятину, а вы приступайте к сервировке стола.
Собрав остатки гордости и столовое серебро, Лорена молча направилась в столовую.
Телятина таяла во рту, картофель дымился и благоухал, салат ласкал не только нёбо, но и взгляд.
— Вы изумительно готовите, — не утерпела и сказала Лорена.
Ник кивнул.
— Я знаю.
— Скажите, вы всегда обедаете за этим столом или только с гостями?
— Нет, обычно, когда никто не смотрит, я ставлю на пол собачью миску, опускаюсь на четвереньки и шумно хлебаю из нее, повизгивая от удовольствия.
От обиды глаза Лорены потемнели больше обычного.
— Совершенно излишне так язвить. За этим столом легко можно разместить двенадцать человек, а вы, насколько я знаю, торжественных обедов не даете. Поэтому и спросила.
— Вы, оказывается, основательно изучили меня до приезда.
— Не основательно, но достаточно, чтобы знать, что вы современный отшельник и друзей у вас немного.
Ник Тэрренс помрачнел.
— У меня действительно не много друзей, Лорена, но они есть, и это настоящие друзья. Что касается вашего вопроса, то почти вся мебель в этом доме принадлежала еще моей прабабке, а тогда семьи были большие. Этот стол рассчитан на двадцать человек.
— А в вашей семье было четверо детей, я правильно запомнила? Наверное, вашей маме приходилось нелегко.
— Мама умерла, когда родилась Оливия…
— Какой ужас! Как же вы справлялись?
— Не слишком ли вы любопытны, Конфетка?
— О, простите, я вовсе не хотела быть назойливой. Такая трагедия — четверо детей, малютка, так и не увидевшая матери…
— Отцу пришлось бросить работу в полиции. Он не мог рисковать, что мы потеряем еще и его.
— Вы стали полицейским из-за него, да?
— Да. Отец переживал, что расстался с любимой работой. Он был настоящий полицейский, коп до мозга костей. Мамины родственники никогда не могли понять, почему она вышла за него замуж — молодая, красивая, богатая девушка из знатной семьи и обыкновенный коп… Но он оказался достойным ее доверия и воспитал нас один, без всякой помощи.
— Он больше не женился?
— Да что вы, с четырьмя-то детьми! К тому же он до сих пор ее любит и говорит, что другой такой женщины нет на свете. Разве что малышка Оливия — она удивительно похожа на маму. — Ник резко замолчал, будто испугавшись своей неожиданной откровенности.
Лорена была глубоко тронута услышанным.
— Какая печальная и прекрасная история любви и верности. Я еще раз прошу прощения, мистер Тэрренс, за мои глупые слова о вас и вашей семье! — Глядя на него из-под опущенных ресниц, она восхищалась его прекрасным лицом, чудесными глазами, светившимися нежностью и теплотой, сильными, но такими изящными руками.
Ник подлил вина в ее бокал и сменил тему.
— Давайте лучше поговорим о вас, Лорена. Помимо Грейс, у вас есть еще братья или сестры?
— Нет, только она одна.
— Кто из вас старше?
— Я, на пять лет. Грейс в прошлом месяце исполнилось двадцать два.
— В этом возрасте уже пора разбираться в людях и не связываться с человеком, способным украсть твоего ребенка.
Лорена моментально ощетинилась.
— Послушайте, мистер Тэрренс, ваши замечания о Грейс, которую вы к тому же совершенно не знаете, оскорбительны и незаслуженны.
— Извините, мисс Гордон, но мне все же кое-что известно о вашей сестре. Я знаю, что она незамужняя молодая мать, что ее отношения с отцом ребенка не сложились. Я знаю, что она скорее всего являлась любимицей в семье и ее чрезмерно баловали. Еще я знаю, что она не может о себе позаботиться и, когда ее отношения с отцом будущего ребенка разладились, она, вероятно, вернулась домой, под родительское крылышко.
— Как же вы пришли к таким заключениям?
— Уверяю вас, это совсем не сложно. Исчез новорожденный малыш, два месяца полиция его безуспешно разыскивает, а передо мной сидит не безутешная мать, готовая пойти на любые жертвы, чтобы вернуть его. Либо ей безразлично то, что произошло, либо она беспомощная, пассивная натура, предпочитающая прятаться за чужой спиной. Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться об этом, поскольку она предоставила вам возможность отстаивать ее интересы в этом нелегком деле. — Ник усмехнулся и с притворной скромностью развел руками.
Как ни обидны были его слова, Лорена отдала должное проницательности Ника. И лишь лояльность по отношению к семье заставила ее ядовито заметить:
— Считаете себя очень умным, да, мистер Тэрренс?
— Я уже сказал, что прийти к таким выводам было совсем не сложно. Достаточно обращать внимание на подробности, а не отбрасывать их как бесполезный хлам. Возьмем, к примеру, вас…
— Я бы предпочла уклониться от этой чести, — поспешно произнесла Лорена, чувствуя себя крайне неловко в качестве возможного объекта такого досконального анализа. Что, если он догадывается, как ее влечет к нему?
— Расслабьтесь, Конфетка, — усмехнулся Ник, которого немало позабавило ее беспокойство. — Вы совсем не в моем вкусе. Хотя… — он склонил голову набок и прищурился, — при других обстоятельствах я, возможно, мог бы рассмотреть вашу кандидатуру и даже найти ее удовлетворительной.
Удовлетворительной? От возмущения Лорена чуть не подавилась маслиной и закашлялась. Ник протянул ей стакан с водой.
