пить водичку, если флэты так и рвут из рук. Духовный аспект похудения незаслуженно забыт, в прессе только и верещат о калориях, обвиняя любителей нажраться на ночь.
Я соскочил с весов, сало по бокам пошло волнами.
Я ухватил с каждой стороны сколько мог и слегка помял – убрать бы на фиг.
Под завязку десятичасовых новостей на MTB длинноволосый метеоролог выделывался перед картой погоды, обещая на завтра похолодание. Я никогда не верил этому типу. Но на четвертом канале и того хуже. Там они нарочно устраивают с погодой цирк, не въезжая, что для агентов по продаже недвижимости и фермеров погода – более чем существенный фактор. Особенно важна погода при продаже домов. Если идет дождь, клиенты смотрят «Формулу-1». Если светит солнце, и смотрины удачно вклиниваются между разогревом и стартом, на обочине наверняка будет полно машин за пять минут до демонстрации.
Иногда погода – уже половина сделки. Когда ласковое вечернее солнце подсвечивает желтые стены старого дома, и последние лучи, стекая с крыши, удачно ложатся на дворовые строения, клиент готов. Он думает: здесь я буду сидеть следующим летом с любимой и холодным пивком. Именно так обстоят дела, только руководители телевизионных каналов этого не понимают, позволяя волосатым метеорологам выдрючиваться.
Я обмотал полотенце вокруг бедер и открыл дверь на террасу. Дорога на Туусулу буквально ворвалась в дом.
Взял со стола эпистолу по завтрашнему дню – обдумать тактику поведения. К счастью, на этой неделе выставляются две приличных квартиры в многоэтажках, да еще тот дом, по которому надо составить договор продажи. До ужаса плохой дом, благо, черепица не падает на голову, однако ожидания – выше крыши. Люди совсем потеряли голову. Если строение в границах Хельсинки, а на дворе пара кустов, вынь да положь миллион.
Просмотрев цены на квартиры многоэтажек, я сопоставил их со списком клиентов и тут же обнаружил потенциальную сделку.
Времени было почти десять, но я все равно позвонил.
Личный контакт произвел большое впечатление на семью Ромппайнен, они как раз искали в этом районе что-то подобное. Мы договорились о встрече. Я пообещал показать им квартирку до официального просмотра. Правда, не сообщил, что предложу этот же вариант семье Каллио.
Вышла Мерья, спросила, так ли необходимо орать на террасе в трубку посреди ночи. По-моему, так я не орал. Мерья сказала, что об этом лучше уточнить по ту сторону забора у Сайраненых. Я ответил, что если я и спрошу что-то у Сайраненых, так это бензин для газонокосилки, не более.
Я еще немного посидел на террасе, пытаясь снова стать Ярмо. Ведь все выходные я был Кесамаа- Квадратные метры-добрый день. При работе с клиентами превращаешься просто в фамилию, теряешь ощущение себя. Только когда прошибает пот, ты осознаешь, что все-таки существуешь в некоторой форме посреди шума кольцевой дороги в субботний час пик.
Каждый вечер я снова и снова откапываю Ярмо из-под Кесамаа.
Иначе он полностью исчезнет. Если уже не исчез.
Мы обсудили это с Рииттой-Майей на последнем круизе.
Я рассказал ей, что иногда все будто теряет свои очертания, и я не могу с уверенностью сказать, кто именно открывает рот во дворе объекта – говорящая машина под сто кэгэ или все-таки я – человек, нареченный в крещении Ярмо.
Риитта-Майя жаловалась на то же, только иными словами. Она сказала, что отождествление себя с клиентом рождает странное состояние, когда она сама не уверена, чьи это мысли – ее или Сауккомаа, а может, Вартиа, или той вдовы, по мнению которой окно в эркере придает новый отсвет этой достаточно темной гостиной.
Постоянное поддакивание, выражение согласия и ублажание клиентов в итоге вгоняют в ступор, который пробьет разве что пара кружек холодного пива или романтическая комедия.
Случаются черные моменты, когда хочется пустить проспекты по ветру и крикнуть: люди добрые, не тратьте деньги на эту рухлядь, которая лет через десять будет похожа на брошенный коровник возле самой дороги.
К счастью, мне удается отодвинуть эти мысли на задний план еще по дороге на просмотр. Но там они созревают, под фразой Кесамаа-Квадратные-метры-добрый день, в хорошо удобренной почве.
Другие
У нас было три варианта: дом, дача или минивэн. Когда мы впервые ступили во двор, я сказала Рейо: вот он.
Красный небольшой дом, подходящий дворик, атмосфера уюта.
Захотелось тут же прогнать со двора агента: домик показался своим с первой минуты.
Я запомнила, как сидела там в кресле, березовые листья щекотали шею, Веера возилась во дворе. Рейо разговаривал с агентом на ступеньках сауны. Я не осмелилась подойти поближе, послушать, о чем они говорят. Боялась, вдруг Рейо скажет: нас не заинтересовало. Когда же я услышала слово «предложение», чуть не уписалась от радости.
Первое впечатление не отпустило. Хотя мы еще побывали в двух-трех домах, но из головы ни на секунду не шел тот, первый. У меня пропал сон. Я крутилась в постели, вскакивала в два часа ночи, чтобы сварить кофе. Вспоминался первый год после рождения дочки, когда приходилось спать урывками.
Целых две недели я и думать не могла ни о чем, как о качелях во дворе, газоне, спальне на втором этаже, сауне в подвале, о том, как мы сидим на веранде, дочка спит, а Рейо поглаживает меня по спине. Я и в нашей типовой квартире могу погладить тебя, сказал Рейо, пытаясь подрезать крылья моих чувств.
Но тупы были его ножницы, дом свил гнездо в моей голове.
Рейо сказал, что я живу чувствами. Я спросила, а он тогда чем. Он не смог ответить.
Почти не помню, как посещали банк.
