Остановившись у задней стены, Ковач окинул взглядом сцену, которой придавали сюрреалистический облик рождественские украшения в свете ламп тележурналистов. Море людей, причем большая часть лиц ему знакома — и все же он ощущал одиночество и пустоту. Пожалуй, лучше уйти, а то с таким настроением недолго нарваться на драку.
Лиска не отходила от компании Уайетта, пытаясь завести знакомство с главным прихлебателем. Уайетт отошел, чтобы пожать руку привлекательной, серьезной на вид блондинке, чье лицо показалось Ковачу смутно знакомым. Уайетт положил ей руку на плечо и что-то говорил на ухо. Элвуд подчищал буфетную стойку. Типпен пытался флиртовать с официанткой, которая смотрела на него так, словно вступила ногой в нечистоты.
Это была последняя возможность сбежать, пока его не хватились. Потом они смогут только подумать:
“Где Ковач? Ушел? Вот чудак — упустил бесплатное пиво!”
Он направился к двери, но его остановил знаковый пьяный голос:
— Эйс был лучшим копом из всех, кого я знал! Тот, кто так не думает, пускай выйдет и поговорит со мной! Я бы с радостью отдал Эйсу Уайетту мои чертовы ноги!
Пьяница сидел в инвалидном кресле на колесах, стоящем на верхней из трех узких ступенек к бару. Он смело мог бы пожертвовать своими ногами, так как они были бесполезны уже двадцать лет. От них остались только кости и атрофированные мышцы. Зато туловище старика было достаточно плотным, а лицо — красным и одутловатым.
Ковач покачал головой и шагнул к креслу.
— Никто с тобой не спорит, Майки, — сказал он. Майк Фэллон посмотрел на него, не узнавая. В его глазах блестели слезы.
— Эйс — герой! Не вздумай мне возражать! — Он сердито указал рукой в сторону Уайетта. — Мне нравится этот парень! Я люблю его, как сына!
На последнем слове голос старика дрогнул, а лицо исказилось от внутренней боли, которая не имела отношения к количеству виски, поглощенного им за последние несколько часов.
Ослепительная улыбка сбежала с лица Уайетта, когда левая рука Майка легла на колесо кресла. Ковач прыгнул, но опоздал на какую-то долю секунды.
Кресло покатилось по ступенькам, и Майк Фэллон рухнул на пол, как мешок с картошкой.
Ковач оттолкнул какого-то пьяного и подбежал к старику. Толпа изумленно следила да происходящим. Уайетт стоял футах в десяти и, нахмурившись, смотрел на Майка Фэллона.
Ковач опустился на одно колено.
— Ну-ка, Майки, перевернись. Ты опять перепутал свое лицо с задницей.
Кто-то поставил кресло на колеса. Старик перевернулся на спину и сделал жалкую попытку сесть, напоминая при этом вылезшего на берег тюленя. По его Щекам текли слезы. Парень из отдела ограблений подхватил его с одной стороны, а Ковач — с другой; вдвоем они усадили Фэллона в кресло.
Зрители отвернулись, чтобы не смущать старика. Ковач тоже опустил голову, он предпочел бы не видеть его унижения.
Сэм знал Майка Фэллона с первого дня службы.
Впрочем, тогда все копы в Миннеаполисе знали Железного Майка. Они следовали его примеру и его приказаниям; когда его ранили и он остался калекой, многие из них плакали как дети. Но видеть Майка сломленным душевно было невыносимо. Ковач положил руку на плечо Фэллона:
— Пошли, Майк. Уже поздно. Я отвезу тебя домой.
— С тобой все в порядке, Майк? — осведомился Эйс Уайетт, наконец подойдя к ним.
Фэллон протянул ему дрожащую руку, но не смог поднять взгляд, даже когда Уайетт взял ее.
— Я люблю тебя, как брата, Эйс, — заговорил он хриплым голосом. — Как сына. Даже еще сильнее. Ты знаешь, я не слишком боек на язык…
— Тебе не нужно ничего говорить, Майк.
Старик прикрыл лицо дрожащей рукой. Брюки его были мокрыми.
Краем глаза Ковач увидел, как к ним, словно стервятники, подкрадываются репортеры.
— Я прослежу, чтобы Майк добрался домой, — сказал он Уайетту. Тот кивнул:
— Спасибо, Сэм. Ты хороший парень.
— Я обычный придурок, которому некуда девать свое время.
Блондинка исчезла, но брюнетка с телевидения снова подошла к Уайетту.
— Это тот самый Фэллон, который стал инвалидом после убийства Торна в семидесятых?
Черноволосый прихлебатель появился, как джинн из бутылки, и отвел брюнетку в сторону, с серьезным видом шепча ей что-то на ухо. Уайетт повернулся к репортерам и махнул рукой:
— Всего лишь неприятный инцидент, ребята. Продолжим веселье.
Ковач посмотрел на плачущего старика в инвалидном кресле.
“Продолжим веселье…”
Глава 2
— Думаешь, я наняла на ночь приходящую няню только для того, чтобы отвозить домой пьяного? — проворчала Лиска. — Как будто мне было недостаточно таких развлечений, когда я была патрульной.
— Перестань ныть! — приказал Ковач. — Кто тебе мешал отказаться, напарник?
— И выглядеть скверно перед мистером Слугой Общества? Надеюсь, он обратил внимание на мою самоотверженность и вспомнит о ней, когда я обращусь к нему с просьбой о работе.
— Выглядит так, словно ты собираешься ассистировать ему кое в чем другом.
Лиска хлопнула его ладонью по руке, стараясь сохранить серьезность.
— Вот еще! За кого ты меня принимаешь?
— Вопрос в том, за кого он тебя примет.
— Мистер Уайетт ни о чем таком не думает.
— Это уж точно!
Лиска притворилась недовольной:
— Тогда он наверняка “голубой”.
— Очевидно.
Несколько кварталов они проехали молча. Дворники счищали снег с ветрового стекла. Ковач включил обогреватель, в салоне стало тепло, и это усилило запах мочи. Майк Фэллон храпел в углу на заднем сиденье.
— Ты с ним работал? — спросила Лиска, кивнув в сторону пассажира.
— Когда я поступил на службу в полицию, все работали с Железным Майком. Он всегда делал больше, чем требовал от него долг. “Так надо”, — говорил Майк. По-видимому, это и значит быть настоящим копом. Он получил пулю в позвоночник. Почему-то такое не случается с бездельниками, которые просто отсиживают рабочее время до пенсии.
— Справедливости на свете не существует, — вздохнула Лиска.
— Какая новость! По крайней мере, он смог прикончить подонка, который в него стрелял.
— Это было дело об убийстве Торна?
— Ты его помнишь?
— Я тогда была ребенком, Мафусаил!
— Двадцать лет назад? — фыркнул Ковач. — Наверное, ты тогда просто была слишком занята, гуляя с капитаном футбольной команды.
— С кэтчером, — поправила Лиска. — И позволь заметить, руки у него были что надо.
Уголки рта Ковача дернулись в усмешке.
— С тобой не соскучишься, Колокольчик.
— Кто-то же должен тебя веселить. Ты слишком поддаешься настроению.
— Кто бы говорил!
— Так что это за история с Торном?
— Билл Тори был обычным патрульным копом. Я его не знал — в то время я был новичком. Тори жил в районе старой Западной школы, где тогда проживало много копов. Майк в тот вечер патрулировал район, и
