попутно заражая их СПИДом и гепатитом через грязные иглы.
Кен сунул руку в карман и нащупал газовый баллончик, продолжая двигаться дальше. До клуба оставалось два квартала.
С каждым шагом Кен задерживал дыхание. Он ежедневно бегал трусцой, чтобы сохранять форму, и ходил на высоких каблуках лучше многих женщин, но перспектива пробежки в подобной обуви не вызывала у него энтузиазма.
Кен чувствовал на себе взгляд призрачной фигуры и ожидал, что ее глаза вот-вот вспыхнут красным светом, как у волка. Поравнявшись с дверью салона татуировок, он стиснул баллончик потной, несмотря на мороз, рукой, готовый в любой момент пуститься бегом. Сердце бешено колотилось, ударяясь о накладные груди.
Господи, неужели ему суждено умереть в женском наряде? Его мысленному взору представились фотографы и ухмыляющиеся копы. Пожалуй, если его не убьют этим вечером, стоит сделать татуировку: “Я не трансвестит”.
Призрак выбросил сигарету — янтарный кончик описал дугу в темноте — и внезапно рванулся вперед. Кен побежал, слыша за спиной хриплый смех. Правая лодыжка подвернулась, и он растянулся на земле. Боль ударила сразу несколькими молотками — в оба колена, в локоть, в бедро, в подбородок. Крик отозвался слабым эхом, истаивающим среди кирпича и бетона.
Уцепившись за край мусорного ящика, Кен с трудом поднялся на ноги и заставил себя обернуться. Все еще смеясь, призрак скрылся в салоне татуировок. Черт бы побрал этого придурка!
Тяжело дыша, Кен прислонился к ящику. Холодный воздух царапал ему горло, как сухой лед. Проклятая Лиска! Надо будет послать ей счет за химчистку.
Прихрамывая, Кен снова зашагал по переулку. Он растянул лодыжку и потерял один каблук; белая перчатка покрылась пятнами крови и грязи, когда он провел рукой по рту и подбородку. Если придется накладывать швы, у его босса случится приступ бешенства. Два квартала казались куда большим расстоянием, чем в начале вечера. Все равно, теперь он уже не сможет выступать.
Вот и конец переулка. У обочины стояла одинокая машина, кто-то копался в багажнике. Кена внезапно охватило ужасное предчувствие. В следующий момент незнакомец выпрямился; в руке он сжимал металлический колесный бандаж, лампа освещала лицо в лыжной маске.
Кен Ибсен застыл как вкопанный, потом медленно повернулся, намереваясь пойти назад. В конце концов, это меньшее из двух зол. Но назад пути не было: еще одна темная безликая фигура преграждала путь к спасению, держа в руке какой-то предмет.
Оба силуэта приближались, и Кен ощущал исходящее от них зло. Страх ударил его, как молния, — он с криком выхватил из кармана газовый боллончик и нажал кнопку. Человек с железным ободом сделал быстрое движение — и сломанная рука Кена безвольно повисла. Баллончик упал на мостовую.
Кен хотел бежать, но следующий удар ободом раздробил ему колено. Он хотел позвать на помощь, но последовал еще один удар, и он почувствовал, что его челюсть раскрошилась и зубы посыпались изо рта, словно леденцы.
“Я не хочу умереть в женском наряде!” — мелькнуло у него в голове, и все провалилось во мрак.
Лиска остановила “Сатурн” в четверти квартала от кафе, где Ибсен назначил ей встречу. Она здорово опоздала. Черт бы побрал Стива с его нерасторопностью!
Немногочисленные посетители сидели группами по два или по три человека, поглощенные разговором. Когда Лиска вошла, никто даже не взглянул на нее. Она направилась прямо к бару, где единственный находящийся в поле зрения официант погрузился в учебник, толстый, как справочник “Желтые страницы”.
— Что вы изучаете? — осведомилась Лиска, вынимая из сумки значок.
Бармен устремил на нее взгляд сквозь модные очки. У него были печальные карие глаза и худое лицо с а тонкими чертами, которые художники всегда приписывали Иисусу Христу.
— Я изучаю медицину. Отец истратил кучу денег, чтобы отправить меня в медшколу, но пока что я научился готовить отличный капуччино. — Он посмотрел на значок. — Вы пришли арестовать меня за то, что я прикидываюсь студентом-медиком?
— Нет. Я должна была здесь встретиться кое с кем некоторое время назад. Такой невысокий худощавый парень с платиновыми волосами.
Студент покачал головой:
— Такого не видел. Тут сидел трансвестит, наряженный как Мэрилин Монро. Похоже, он кого-то ждал, но ушел. Надеюсь, у вас не с ним свидание?
— Нет. Давно ушел этот трансвестит?
— Минут десять-пятнадцать назад. Он работает в клубе “Мальчики будут девочками”. Они иногда приходят сюда между выступлениями.
— Трансвестит… — отвернувшись, пробормотала Лиска. — Только этого не хватало.
Ее информатор явился одетым как Мэрилин Монро! Пришлось напомнить себе, что проповедники и банкиры редко становятся полицейскими осведомителями, если они не тайные извращенцы и не воры.
— Он ушел через заднюю дверь, — сказал студент. — Пойдемте, я вам покажу.
Он повел ее через зал, мимо туалетов, к задней двери, продолжая болтать на ходу:
— Вы знаете кого-нибудь в окружном морге? — спросил он. — Пожалуй, патологоанатомия мне подойдет лучше всего. По крайней мере, никто не будет жаловаться на небрежное лечение.
— Конечно, знаю, — ответила Лиска. — Неплоха работа, если вы сможете выдержать запах.
Она открыла дверь и выглянула наружу. Темный переулок был мокрым и грязным. “Для полноты картины не хватает только крыс и оборванных детей”, — подумала Лиска и тут же увидела в тридцати футах от себя бомжа, который стоял в маленькой полоске света и разглядывал что-то на мостовой. Бомж уставился на нее, как койот, пойманный, когда он склонился над добычей, и разрывающийся между стремлением пуститься наутек и нежеланием бросить найденное сокровище. Лиска подошла ближе, и он слегка отодвинулся, позволив ей разглядеть кое-какие детали его находки — женскую туфлю, босую ногу, светлые волосы…
— Эй, ты! — крикнула Лиска, выхватив оружие. — Полиция! Отойди от тела! — Лиска обернулась к студенту: — Позвоните 911. Сообщите о нападении и вызовите полицию и “Скорую помощь”.
Койот бросился бежать. Лиска с криком погналась за ним, понимая, что если он вооружен, то может повернуться и выстрелить в нее. Бомж спотыкался, теряя драгоценные секунды. Лиска настигла его и повалила наземь, прижав колено к спине и ухватив левой рукой за воротник и грязные волосы — правая была занята револьвером.
— Ты арестован! Не двигаться!
— Я ничего не сделал!
От него разило дешевой выпивкой и нечистотами. Он попытался встать, но Лиска легонько ударила его по затылку рукояткой револьвера.
— Я сказала: не двигаться!
— Но я ничего не сделал!
— Если бы мне платили доллар за каждого придурка, который это говорит, у меня уже был бы особняк со слугами.
— Спросите у Бино! Это были другие парни!
— Заткнись! Другие парни…
Лиска бросила взгляд через плечо на жертву. Она не могла разглядеть ни лица, ни признаков дыхания.
— Оставайся на месте, — велела она бомжу, надев на него наручники. — Не вставай и не шевелись.
— Но я этого не делал… — захныкал он.
— Еще раз повторишь это, и я тебя пристрелю! Сказано тебе, заткнись!
Лиска подошла к жертве.
— С вами все в порядке, мэм? — Глупый вопрос, рассчитанный только на то, чтобы получить какой- нибудь отклик — хотя бы стон или вздох.
Присев на корточки рядом с телом, Лиска просунула руку под спутанные светлые волосы, пытаясь
