Если накануне, поздно вечером, при тусклом свете лампы подобная секретность казалась мне чем-то само собой разумеющимся, то ранним холодным утром она представлялась просто смешной.
Мне потребовалось более шести часов, чтобы добраться до города: я вконец измучился на размытом зимними дождями прибрежном шоссе. Клочья противного липкого тумана, поднимавшегося от береговых скал, уже карабкались по склонам холмов, кое-где окруженных покосившимися изгородями. Снизу доносился отдаленный шум прибоя.
Впереди уже показались огни ярко освещенной автострады, за которыми смутно угадывались очертания большого города.
Минуя очередной поворот, я заметил, как внезапно прямо над моей головой тяжело поднялась тень гигантской птицы, которая тут же исчезла за пеленой грязно-белого тумана. Весь эпизод занял не более двух-трех секунд.
Впрочем, при таком неверном освещении нетрудно было ошибиться в оценке точных размеров создания.
Что бы это могло быть?
Дракон? Еще одно из творений Сильвера, обитавших в непроходимых лесах Берегового хребта?
Как я уже заметил, ошибиться было совсем нетрудно. Лично мне неведомая тварь показалась весьма крупной, если не гигантской, и необычайно архаичной. Я готов был поручиться, что явственно видел очертания огромного перепончатого крыла.
Или проклятое воображение сыграло со мной очередную скверную шутку?
В следующее мгновение машину вновь окутала пелена тумана. Момент был упущен. С минуту я размышлял, следует ли мне повернуть назад, но почти сразу отбросил эту идею. Вероятность снова увидеть таинственное создание была ничтожной. В итоге я продолжил путь и спустя еще несколько минут выехал на широкую автостраду, открывающую доступ к мосту через пролив Золотых ворот.
Где-то далеко внизу несколько небольших судов сражались с отливом, преграждающим им доступ в глубину бухты.
Может быть, на борту одного из них находился и Август Сильвер, наконец-то удосужившийся посетить Сан-Франциско? Хотя, скорее всего, нет. Судя по их очертаниям, это были заурядные рыболовецкие суденышки, спешившие доставить утренний улов к причалам Эмбаркадеро.
Я добрался до предместий китайского города и, с трудом отыскав место для парковки, углубился в толпу, лениво текущую по улице в направлении Портсмут-сквер.
Был канун китайского Нового года. Улицы наполнял тяжелый запах миндального печенья, жареной снеди, пряностей и пиротехники. Над головами людей то и дело взлетали ракеты, осыпая толпу дождем разноцветных искр. Живая река медленно двигалась к монументу Вашингтона, разбиваясь о стены бесчисленных антикварных магазинчиков и сбегая вниз по ступеням небольших подвальчиков, где собирались любители опиума.
Праздничная атмосфера, царившая в городе, сводила к нулю и без того небогатые шансы на успех моей несерьезной миссии. Тем не менее я упорно продвигался вперед, пока не оказался перед открытой дверью трехэтажного ресторана, украшенной именем его владельца.
Внутри кипела жизнь. Целая команда одетых в белые куртки поваров готовила разнообразные блюда из мяса, рыбы, моллюсков и овощей прямо на глазах многочисленных посетителей. Клубились паром огромные чаны риса, сновали взад-вперед проворные официанты.
В углу за небольшим хромированным столиком сидел мой «связной». Я узнал его сразу, едва успел войти. Филби очень точно описал его внешность.
У мужчины была длинная седая борода, почти касавшаяся скатерти. Традиционный китайский халат был несколько велик ему. Перед «связным» стояло блюдо, доверху наполненное жареной рыбой, которую он поглощал с такой серьезностью, что, казалось, совершал некий торжественный ритуал, не доступный пониманию простого смертного.
Протиснувшись сквозь толпу посетителей, я вплотную подошел к китайцу. Отступать было некуда.
— Я друг капитана Сильвера, — произнес я, улыбаясь и протягивая руку.
Он поклонился в ответ, слегка коснувшись моей ладони мягким пальцем, и поднялся из-за стола. Я последовал за ним в глубину ресторана.
С самого начала нашего разговора я понял, что зря потратил время на эту поездку.
— Кто знает, где сейчас может находиться Август Сильвер? Возможно, в Сингапуре, а может быть, в Коломбо или Бомбее. Пару дней назад я получил от него посылку с редкими растениями. За это время он мог оказаться где угодно.
Хуже всего было то, что сам я прекрасно понимал всю глупость своего поведения. Но во всем случившемся мне следовало винить только себя.
Какого дьявола я притащился в Сан-Франциско!
Меня мучило малоприятное ощущение, что пять поваров, собравшихся за моей спиной, откровенно потешаются на мой счет, а сам старый Ван Лo, чей безжизненный взгляд был направлен мимо меня в сторону улицы, того и гляди, потребует компенсации за бессмысленно потраченное время. Пусть я был другом Августа Сильвера. Ну и что с того?
Мои страдания временно потеряли свою остроту, когда я увидел старую фотографию, висевшую над головой моего хозяина: странное скопление лачуг, судя по окружающему ландшафту, расположенное где-то к северу от Сан-Франциско. Легкая дымка окутывала окрестности, не позволяя рассмотреть дальнейшие детали.
Вне всякого сомнения, фотография была сделана ближе к вечеру. Длинные густые тени, отбрасываемые несуразными строениями, тянулись далеко в сторону, вплоть до возвышавшихся за заднем плане деревьев. Башенка небольшого маяка стояла над обрывом, за которым угадывался бескрайний простор Тихого океана.
Я недоумевал. Башенка маяка на берегу небольшого залива, берег, поросший кипарисами и эвкалиптами, недвусмысленно указывали на хорошо знакомый мне район побережья, известный старожилам под названием Пойнт Рейс. Но там никогда не было никаких лачуг, я абсолютно уверен в этом.
Но самое странное, что все эти лачуги, спускавшиеся к заливу наподобие некоей готической лестницы, были построены (я абсолютно убежден в этом) из останков драконов, гигантских крылатых рептилий.
Некоторые домики теснились на маленьком пятачке, почти касаясь друг друга покосившимися стенами, словно огромный карточный домик, сооруженный рукой ребенка. Другие были воздвигнуты на некоем подобии платформ, сложенных из пустых нефтяных канистр или больших деревянных ящиков.
Повсюду валялись одиночные фрагменты гигантских крыльев и других частей исполинских рептилий, а немного в стороне возвышался почти полный скелет летающего чудовища.
И наконец здесь же, рядом с подвешенным на металлической треноге котелке, в компании с человеком, отдаленно напоминавшим Ван Ло, стоял сам Август Сильвер. На этой фотографии у него была борода, причем совершенно невероятного размера. Борода первопроходца или старателя, только что вернувшегося после многолетних поисков золотой копи.
И эта борода в сочетании с мощными плечами дровосека, широкополой фетровой шляпой, костюмом восточного покроя и странным гарпуном, который он небрежно держал в правой руке, а главное, острым пронизывающим взглядом, сверкавшим из-под густых насупленных бровей, взглядом, в котором светилась какая-то сверхчеловеческая мудрость, делали его похожим на Нептуна, только что поднявшегося из глубин океана, или, может быть, Одина, остановившегося, чтобы выпить кружку ароматного цветочного чая, прежде чем пуститься в дальнейшие бесконечные странствия. Этот пытливый взгляд много знающего и много повидавшего человека заставил меня позабыть о своих собственных мелких неприятностях.
Ван Лo, очевидно забывший о моем присутствии, мирно дремал в своем кресле. Повернувшись, я на цыпочках вышел из комнаты.
Над улицей по-прежнему висели густые клубы дыма. Тысячи звуков — какофония голосов, разрывы ракет, скрип вращающихся молитвенных колес, грохот барабанов и других инструментов восточного происхождения, — слились для меня в странную смесь гармоничного безмолвия.
Где-то к северо-западу от меня лежала удивительная деревня, построенная из шкур и костей
