— Вдруг он сейчас прорвется? — Кипяток шарахнулся в сторону от Измира. — Пора делать ноги!
— Бегство невозможно, — тихо ответил Оденоу. — Если что-то произойдет, то нам следовало бы оказаться на расстоянии десяти миллионов световых лет. Такой мгновенный перенос неподвластен даже нам.
— Что он делает? — спросил Кервин.
— Трудно сказать. — Видя, что Чахлый остается на месте, Кервин тоже не находил оснований дергаться. — Вернее, мы вообще не понимаем, что тут происходит.
— А я понимаю. — Все, включая галетов, уставились на Миранду. Она оглядела их, как сборище слепоглухонемых. — Вот олухи! Вам что, непонятно, что он испуган? Ему негде спрятаться. В такой кутерьме он тоже вроде как переживает.
— Что же он предпримет? — Чахлый никак не мог освоиться с тем, что существо, ненамного ушедшее от амебы, берет на себя роль посредника в отношении такого сложного и непостижимого явления, как Измир.
— Толком не знаю, — ответила она со скромной улыбкой. — Просто у меня чувство, что он сейчас то ли чихнет, то ли еще чего…
Потом что-то произошло. Кервин ненадолго полностью утратил ориентировку, причем это было даже почище, чем при переносе с корабля зиканов. Дальше все опять встало на свои места. Разница заключалась только в том, что Миранда снова была одета в Измира. Как бы это ни называть — плащ, платье, — но выглядело одеяние чудесно: водопад красок и энергии, смотреть на который было больно глазам. Кервину пришлось прищуриться, даже всемогущие галеты заслонили глаза.
— Что случилось? — спросил Кервин.
— Он опять поменял форму, дубина, — объяснил младший брат.
— Без тебя вижу. А раньше? Когда все куда-то подевалось?
— Он передвинулся. — Оденоу подлетел ближе. — Чиханием я бы это не назвал. В этом явлении не было ничего биологического.
— Скорее, отрыжка, — сказал Риц. — Мгновенный перенос в наше измерение еще некоторой части Измира, вследствие чего солнце, в непосредственной близости от которого мы временно расположились, превратилось в сверхновую звезду. К счастью, вокруг него не вращалось обитаемых планет.
— Получилось бы неудобно, — подсказал Чахлый, — если бы то же самое случилось с ним у вас на планете.
— Неудобно — это хорошо сказано! — усмехнулся Кервин.
— Надеюсь, это не служит сигналом начала нестабильного цикла. В противном случае началась бы цепочка катастрофических катаклизмов. Ситуация не из приятных. То, что это еще не началось, связано, как видно, с вашим умиротворяющим присутствием, особенно с присутствием дамы, к которой Измира так неодолимо влечет.
— Если он так чихает, то мне бы не хотелось оказаться у него под боком, когда он подхватит настоящую простуду.
— Мы мало что можем сделать, — с сожалением ответил Кипятку Чахлый. — Как мы ни могущественны, даже у наших возможностей есть пределы. Как выразился один из ваших философов, мы можем перемещать миры, как шкварки на сковороде. Но тут речь идет о неизмеримо большем. Нам остается только развести руками.
— Знаете, — задумчиво проговорил Кервин, — когда Артвит представился нам честь по чести, мы решили было, что его пруфиллианцы — вершина могущества. Потом мы заподозрили, не являются ли таковыми оомемианы. Потом себя показали изотаты, после них — зиканы. Теперь вы хвастаетесь, будто способны шуровать мирами, словно гренками, летать от галактики к галактике, изучать все одиннадцать измерений… Встает логичный вопрос: кто там следующий? Пруфиллиан-цы наблюдают за оомемианами, оомемианы наблюдают за пруфиллианцами, изотаты — за всеми, зиканы — за изотатами… А кто наблюдает за вами? Есть ли кто-то и над галетами, или вы — высшая ступень разума?
— Мы не знаем, — развел руками Чахлый. — Существуют кое-какие подозрения, но доказательств никаких. Если кто-то или что-то наблюдает за нами, то настолько превосходит нас, что умудряется хранить инкогнито. Мы, правда, подозреваем еще кое-что…
— Вы о божестве?
— Сейчас сыграю вам гимн, — сказал Кипяток и полез за инструментом.
Кервин удрученно покачал головой.
— Речь идет о судьбе целых рас и галактик, а тебе все шуточки!
— Между прочим, это — наилучший выход, — проговорил Оденоу. — Об этом свидетельствуют все накопленные нами знания. — В воздухе загорелись символы. — У пруфиллианцев и оомемианов есть своя теория планетарного наплевательства. Изотаты и зиканы знакомы с пространственной причинностью. Мы ушли дальше. Самые наши блестящие и оригинальные умы, сложив усилия и проработав миллионы лет, произвели на свет вот это.
Кервин уставился на сложную цепочку символов.
— Что это значит?
— Перед вами, — горделиво провозгласил Чахлый, — исчерпывающее математическое доказательство того, что располагающийся выше нас уровень интеллекта обладает потрясающим чувством юмора. Если хотите, зовите это уравнением развлечения. Или онтологией безмозглости. Доказательство заключено в смехе. Посмотрите вот на эту часть…
Он принялся было выделять одну из составляющих уравнения, но Кервин перебил его.
— Неважно. Я уже сожалею, что спросил. Чего доброго, вы начнете мне доказывать, что комедия положений — наивысшее проявление цивилизованного искусства.
— Смотря какое положение, — серьезно ответствовал Риц. — И какая комедия, разумеется!
— Меня интересует одно: когда мы попадем домой. И существует ли еще наш дом?
— Все зависит от того, сумеем ли мы что-либо сделать с Измиром и что он, собственно, собой представляет, — ответил Чахлый, не сводя глаз с Астараха, обвившегося вокруг Миранды. — Вряд ли его устроит навсегда остаться предметом туалета. Следующая космическая отрыжка может привести к фатальным последствиям. — Он повысил голос, обращаясь уже к Миранде. — Вы что-нибудь чувствуете, мисс?
— Неуверенность, — последовал мгновенный ответ. — Замешательство, изумление, утрату ориентировки.
Оденоу закивал.
— Ясно. Он, несомненно, не имеет понятия, что собой представляет и как оказался в этом измерении. Следует немедленно что-то предпринять, прежде чем подобные ощущения не приобрели физического проявления.
Риц подплыл ближе к Миранде, однако остался на почтительном расстоянии.
— Кажется, в вашем присутствии он не испытывает неудовольствия. Не попробуете ли уговорить его перебраться обратно в свое седьмое измерение? Возможно, никто просто не пытался этого сделать, так как не знал, что конкретно требуется. Если бы вы перешли туда вместе с ним, мы смогли бы как-то устранить повреждение, нанесенное пространству-времени.
— Мне уйти с Измиром? — Она колебалась, опасливо поглядывая на Рица. — Держу пари, в седьмом измерении нет магазинов.
— Этого никто в точности не знает, — уклончиво ответил Оденоу.
— Вы уж извините. Измир, конечно, лапочка и все такое, но нормальным ухажером я его не назову. Всю дорогу молчит, только знай себе вибрирует. Вряд ли мне понравится в его седьмом измерении.
— У вас есть возможность спасти всю известную нам Вселенную, — воззвал к ее совести Риц.
— Это не мое дело. Конечно, в седьмом измерении было бы, наверное, неплохо побывать и все такое, но жить там мне не хотелось бы. — Пока она говорила, ее лучезарный плащ под названием Измир разгорелся пуще прежнего.
— Это, конечно, безумие, — пробормотал Кервин, не сводя с нее глаз, — но тут есть какая-то связь…
— Какое безумие? — спросил Кипяток. — Тебя к ней тянет, меня тоже, а он что, хуже?
