«Если», 1997 № 09

Но вам пока не следует принимать теорию номер один, — продолжал Тюнк. — Я сказал, что Своеобразие было вещью зеркальной. Теория номер два хорошо это объясняет. В 2207 году наш проект был самым важным в Звездном картеле. Они вложили все, что у них было, в создание этих устройств вокруг Солнца. Однако после 2209 года они сильно охладели к нашему проекту. У меня даже создалось впечатление, что во время Торговой Конференции на Луне картель пытался продать наш проект, как некое излишество.

Тюнк улыбнулся и немного помолчал.

— Итак, вы получили мое краткое описание Великих событий. Поработав с базой данных Елены, вы сможете узнать об этом куда более подробно. — Он склонил голову набок. — Неужели вы так любите слушать других, Вил Бриерсон, что решили начать свои визиты с меня?

Вил ответно улыбнулся.

— Мне просто сначала хотелось послушать вашу точку зрения. — «И я все равно тебя не понимаю». — Я один из самых ранних низтехов, Тюнк. Я никогда не пользовался непосредственной связью с компьютером — не говоря уже о гибких интеллектуальных связях между людьми, о которых вы упоминали. Но я хорошо знаю, как трудно выстехам обходиться без обруча. — Весь дневник Марты полон ощущением этой потери. — Если я правильно понял то, что вы говорили о своем времени, то ваши потери еще больше. Как вы можете оставаться таким спокойным?

Едва заметная тень пробежала по лицу Тюнка.

— Для меня самого это загадка. Мне было всего девятнадцать лет, когда я покинул цивилизацию. С тех пор я прожил пятьдесят лет в реальном времени. Сейчас я уже не очень хорошо помню, что именно со мной происходило сразу после спасения. Елена рассказывала, что я не один месяц пролежал в коме. С моим телом все было в порядке, просто Никого не оказалось дома.

Я уже говорил вам, что моя маленькая компания была несколько устарелой, провинциальной. Во всяком случае, по сравнению с крупными корпорациями. У нас работало всего восемь человек: четыре женщины и четверо мужчин. Наверное, можно было бы назвать это групповым браком, потому что подобные отношения имели место. Но мы не считали их главными в нашей жизни. Мы тратили все наши свободные деньги на покупку новых процессоров и интерфейсов. Когда мы все образовывали интеллектуальную цепочку, то превращались в мощное единое целое… потрясающее ощущение! Но теперь мне остались всего лишь воспоминания, которые значат для меня примерно столько же, сколько ваши для вас. — Тюнк говорил очень тихо. — Знаете, у нас была девушка-талисман: бедная милая малышка, почти умственно отсталая. Даже стимулятор делал ее не умнее нас с вами. Представьте себе, большую часть времени она была совершенно счастлива. — На лице Тюнка появилось задумчивое, удивленное выражение. — Надо сказать, что большую часть времени я тоже совершенно счастлив.

Глава 18

А еще был дневник Марты. Вил начал читать его для того, чтобы вновь проверить Елену и Деллу. Но постепенно дневник затянул Вила в свои сети, теперь он проводил с ним все свободное время после долгих вечерних разговоров с Еленой или после своих прогулок по территории колонии.

Как повернулась бы судьба, если бы на вечеринке у Робинсонов Вил вел себя иначе? Марта умерла до того, как он успел узнать ее по-настоящему; но она была немного похожа на Вирджинию… говорила, как она… и смеялась, как она. Теперь дневник стал для Вила единственной возможностью получше узнать Марту. Так что каждая ночь заканчивалась новыми печальными размышлениями, за которыми следовали мрачные утренние сны.

Как и следовало ожидать, рудники Вест Энда оказались накрытыми пузырями. Марта прожила там несколько месяцев и спрятала кое-какие записи. Оставаться там было совсем небезопасно: в окрестностях рыскали стаи существ, напоминавших собак. Однажды Марта попалась в ловушку: и ей пришлось устроить степной пожар и поиграть с собаками в прятки среди зеркальных отражений пузырей. Эту часть Вил перечитал несколько раз. Он был готов плакать и смеяться одновременно. А для самой Марты это был вопрос жизни и смерти. Потом она двинулась на север к подножию Кампучийских Альп. Именно здесь Елена и нашла ее третью пирамиду.

Марта добралась до пузыря мирников через два года после того, как осталась одна. Ей пришлось дойти до Внутреннего моря, а потом проплыть часть пути вдоль побережья. Последние шестьсот километров проходили через Кампучийские Альпы. Марта еще не потеряла оптимизма, однако в ее словах все чаще стала звучать насмешка над собой.

Ей предстояло обойти полмира, чтобы остановиться менее чем в двух тысячах километров к северу от того места, откуда она вышла. Несмотря на то, что она отдыхала целый год, сломанные кости ноги срослись неправильно. До тех пор, пока ее не спасут (ее собственные слова), она будет хромать. Если она шла целый день, к вечеру нога начинала болеть.

Но у Марты были планы. Пузырь мирников находился в центре остекленевшей равнины диаметром в сто пятьдесят километров. Даже теперь жизнь еще не совсем вернулась в эти края. Во время своей экспедиции Марте пришлось везти запасы пищи на тележке.

Пузырь оказался не слишком большим, наверное, около трехсот метров в поперечнике. Но зрелище получилось впечатляющее, Леля; я уже забыла подробности, касающиеся его спасения. Это небольшое озеро, окруженное одинаковыми скалами. От озера во все стороны расходятся концентрические круги горных хребтов. Я взобралась на подножие одного из них и посмотрела вниз на пузырь. Мое отражение глядело на меня оттуда, и мы помахали друг другу рукой. Все вместе напоминало огромный драгоценный камень в диковинной оправе. Вокруг расположены пять сфер меньшего размера — пузыри, накрывшие наше контрольное оборудование. Тот, кто бросил меня здесь одну, спрятал и его тоже. Остается вопрос: на сколько? Предполагалось, что эти пять пузырей будут довольно часто лопаться. Я до сих пор не могу понять, каким образом кому-то удалось настолько изменить наши контролирующие программы, что расстояние между прыжками превысило несколько десятилетий.

Вот было бы смешно, если бы меня спасли мирники! Они рассчитывали, что делают пятидесятилетний скачок в свои новые владения. Представь себе, каково будет их потрясение, если они окажутся в пустом мире, где остался ровно один налогоплательщик. Я бы предпочла, чтобы меня спасла ты, Леля…

Оправа драгоценного камня в нескольких местах потрескалась. С южной стороны озера находится водопад: вода вытекает через расселину в северной стене. Она очень прозрачна; я даже вижу рыбу, плавающую в озере. В некоторых местах скалы обрушились вниз. Создается впечатление, что тут может быть плодородная почва. Вероятно, во всей зоне разрушений это самое подходящее место для жилья. Если мне придется задержаться в реальном времени, Леля, пожалуй, лучше остановиться здесь. Максимальная вероятность того, что меня заметят; к тому же совсем рядом находится центр остекленевшей гладкой поверхности, на которой будет легко оставить знаки. (Как ты думаешь, наши роботы-защитники отреагируют на надпись КОРОЛЕВА БЫЛА ЗДЕСЬ, сделанную километровыми буквами?)

Хорошо. До тех пор, пока меня не спасут, тут будет мой лагерь. Мне кажется, я сумею сделать это место приятным для жизни, Леля.

Так Марта и поступила. Первые десять лет она постоянно улучшала свое жилье. Пять раз она уходила из остекленевшей зоны, иногда чтобы собрать необходимые семена и дрова, позднее, чтобы завести друзей: она прошла триста километров на север к большому озеру. Там Марта обнаружила обезьян-рыболовов. Теперь она хорошо понимала их матриархальный уклад. Без особого труда Марта выбрала троицу, которая держалась особняком — они явно искали двуногого покровителя солидного размера. Рыболовам понравилось озеро Марты. К двенадцатому году их стало так много, что каждый год некоторые обезьяны уходили вниз по течению реки.

Из своей хижины, расположенной высоко на скале, Марта часами наблюдала за ними.

Обезьяны плавают в озере, и их бесконечные отражения множатся идеальными поверхностями больших и малых сфер. Рыболовам нравится играть со своими отражениями. Они часто плавают, прижимаясь к поверхности сферы. Могу спорить, что даже сквозь свою толстую шкуру они