слой читателей, уровень развития которых, мягко говоря, оставляет желать…
Кирилл Королев: — Да и раньше-то книги в основном не читали, а собирали и на полки ставили.
Е.Х.: — В падении читательских нравов отчасти виноваты издатели. Они решили, что читателю нужен боевик, женский роман и т. д. и т. п., а должны были работать гармонично, то есть не забывать и о серьезной литературе.
Андрей Синицын: — Ты рассуждаешь с точки зрения человека, который не рискует своими деньгами. Тот, кто вкладывает 20–30 миллионов, сто раз подумает, издавать роман Столярова или боевик, который однозначно разойдется.
А.К.: — Но ведь никто не сомневается, вкладывать ли деньги в Маркеса. Напротив, в ряде российских издательств идет борьба за право выпускать его произведения, а уж это, согласитесь, литература. Просто деньги сегодня вкладываются прежде всего в именитого, «раскрученного» автора. Что, например, сделал «Центрполиграф»? Получил готового Головачева и начал издавать «рамку». И оказался на коне! Ну, а во-вторых, с минимальными затратами и минимальными тиражами печатают молодых и малоизвестных. В надежде: вдруг вторая Семенова объявится? Разве «Азбука» предполагала, что это будет бестселлер? Да никогда!
А.С.: — Новых авторов сейчас печатают именно так. Берут с улицы первого попавшегося и издают почти без редактуры, мечтая, что читатель увидит в нем еще одного Перумова. А десятитысячный тираж можно как-нибудь продать…
А.К.: — Имея нормальную распространительскую структуру.
Рамин Шидфар: — Мы тоже включаем в «Стальную мечту» молодых писателей в надежде, что кто-нибудь из них попадет в «десятку». Это естественно и не столь уж рискованно. Но главное, как мне кажется, в некотором смещении акцентов. Если вспомнить 60-80-е, то тогда основная масса читателей фантастики принадлежала к технической интеллигенции. У этих людей был другой статус, и они обеспечивали преобладание определенной литературы. Сейчас обстановка существенно изменилась, на первый план вышли обыватели[3]. Соответственно, возобладали обывательские вкусы. Я полагаю, что после того, как жизнь придет в норму, их вкусы будут учитываться несколько меньше, это, во-первых. А во-вторых, опять произойдет интеллектуализация издательского дела, будет меньше дерганий, меньше отдачи себя на потребу рынка, меньше риска в работе с «некоммерческими» авторами, которые станут вполне коммерческими…
А.Р.: — То есть все наладится само собой?
Р.Ш.: — Ну да.
А.С.: — Только не будет авторов, которые смогут удовлетворять вновь возникшие потребности.
Р.Ш.: — Почему?
Е.Х.: — Позвольте привести пример из истории. В XIX веке ни Пушкин, ни Лермонтов, ни Достоевский не были коммерческими авторами, их книги не раскупались и лежали на складах. Наибольшей популярностью пользовались Булгарин, Загоскин, Сенковский. А потом эти писатели оказались даже не на втором плане, но где-то на третьем. Как бы не получилось так с нынешними нашими фантастами!
А.К.: — Скажи мне, пожалуйста: на дворе конец XX века, а что поменялось? Время само выбирает себе кумиров. Кто открыл эпоху Возрождения? Ведь в XVIII столетии никто о ней и не помнил. Понятия такого не существовало. Это сейчас мы знаем, что да, были когда-то титаны и корифеи. И говорить о том, что будут читать дети моего ребенка… Предугадать невозможно! Это, скорее, должно волновать писателей… Нет, меня сегодня беспокоит другое. Большинство издательств начинали с «книжек-минуток» — тоненьких переводных брошюрок, сделанных наспех, абы как, лишь бы имя автора было погромче. Стоили они дешево, продавались бойко, норма прибыли просто сумасшедшая. Сейчас она куда меньше, но принцип «абы как плюс известное имя» остался неизменным.
А.С.: — Не согласен. По-моему, в настоящий момент эта тенденция уходит, если не ушла совсем. Серьезные издательства стараются книгу сделать книгой. Выверяется перевод, есть редактура и корректура. Читатель следит за культурой издания, обращает внимание на полиграфические оплошности. А уж если говорить о действительно опасной тенденции, то она вот в чем. Есть пять-шесть авторов, которых купят всегда. В остальных же случаях самое важное — не то, что внутри, а то, что на обложке, как оформлена книга…
К.К.: — Неужели раньше было иначе? Все то же самое: завлекательное название, обнаженная девица, море крови… А.С.: — Ну, во-первых, эта обнаженная девица в крови могла быть изображена где угодно — хоть на романе Достоевского! А во-вторых… повторяю, сейчас оформление книги выходит на первый план, а содержание никого не волнует. Написал ли ее Сидоров или Петров, совершенно не важно. Важно, чтобы была правильно оформлена обложка, чтобы читатель понимал, что перед ним фэнтези, НФ или хоррор, и видел бы это, как только войдет в магазин.
Леонид Шкурович: — Здесь прозвучали упреки в адрес издателей, которые потакают обывательским вкусам, в результате чего писатели могут разучиться писать… Если автор действительно чего-то стоит, значит, он должен уметь работать так, чтобы, с одной стороны, не снижать планку, а с другой — чтобы его творчество было понятно не только избранным.
А.С.: — Не думаю, что найдется много издателей, которые говорят авторам: ты должен писать про отрезанные головы, иначе мы тебя не издадим. Но ведь у каждого на складе есть непроданные остатки тиражей. А отчего это происходит? Оттого, что планка действительно упала. И «уронили» ее сами издатели, которые вместе с писателями гонят вал.
К.К.: — Что касается вала, то ситуация с писателями сегодня мне напоминает ситуацию с переводчиками вчера, когда все печатали переводные романы и профессионалы выдавали один текст за другим. И если первая книга была ничего, то вторая и третья получались откровенно халтурными. Точно так же и с писателями. Тот, кто сочиняет по три-четыре романа в год…
А.С.: —…неизбежно теряет в качестве текста! Раньше писатель мог просидеть над книгой пять лет…
К.К.: — У нас сейчас один такой — Геворкян.
А.К.: — Есть и другие люди, которые не могут себя пересилить: они как писали медленно, так и пишут. Тот же Рыбаков, тот же Логинов.
Р.Ш.: — Постепенно утрачивается способность к риску. А риск — главное, что и прибыль дает в итоге, и открывает новое (как когда-то, скажем, был открыт Толкин). Все успешные проекты начинались с риска, и большинство сверхпопулярных впоследствии авторов поначалу «не шли».
К.К.: — Вот поэтому «АСТ» и хочет сейчас рискнуть, начиная серию «Вертикаль». Будем издавать достаточно элитарных писателей — Лазарчука, Успенского, Штерна, Рыбакова…
Л.Ш.: — Это не риск. Вы знаете, на что идете.
Р.Ш.: — Я не говорил конкретно об «АСТ». Вы можете себе позволить проиграть несколько раз и выиграть один раз. А для других издательств один проигрыш на пять выигрышей означает крах. Такова общая тенденция, по-моему. А с этим теряется запас гибкости, способности рисковать. В результате люди просто пытаются угадать мнение толпы, что в принципе маловероятно. Нужно не угадывать, а предлагать свое, подчас неожиданное.
А.Р.: — Иной раз предлагают такое, что лучше бы и не надо! Посмотрите, какой мощный поток паралитературы на нас сейчас обрушился. Я имею в виду не столько комиксы, сколько то, что в Штатах называется «media related books», то есть книжки, связанные с другими видами развлечений — с фильмами, с компьютерными играми…
К.К.: — На Западе это действительно коммерческая литература, а как она пойдет здесь, сказать очень сложно. Пример «Звездных войн» показывает, что может и пойти.
Ю.С.: — А пример «Звездного пути» показывает обратное.
Р.Ш.: — Мне кажется, такие книжки у нас будут покупать только «новые русские»…
А.Р.: — Это вряд ли: они вообще ничего не читают!
А.С.: — Пообщавшись на Всемирном конвенте с фэнами-американцами, я увидел,
