Привет от Вернера

Я это сказал и посмотрел на Гизи – что она скажет? Но она ничего не сказала. Она ползала по полу на коленках и катила впереди себя грузовик. Тогда я встал перед Гизи и опять повторил, глядя ей прямо в глаза:

– Так охота выпить рыбий жир! Просто ужас! Ты не хочешь?

Гизи посмотрела на меня с удивлением и сказала:

– Nein! Ich liebe ihn nicht! («Я его не люблю!») Отойди-ка с дороги...

– Ты просто не знаешь, какой у нас замечательный рыбий жир! – сказал я с восторгом. – Давай выпьем!

– Да отойди ты, – сказала Гизи. – Надоел ты со своим рыбьим жиром! Ich wills nicht! («Не хочу!»)

«Дипломатичнее, дипломатичнее!» – подумал я, опять встал на ее пути и сказал:

– Ты просто не знаешь наш рыбий жир! У нас русский рыбий жир! А не какой-нибудь там немецкий!

– Он везде одинаковый, – сказала Гизи.

– Совсем не одинаковый! – крикнул я. – У нас с солью! И с черным хлебом! Давай выпьем немного! Подкрепимся!

– Nein, – сказала Гизи.

– Как хочешь, – сказал я. – Я хочу рыбий жир! Мама, дай мне скорей, я просто больше не могу.

Мама встала и взяла из шкафа бутылочку с рыбьим жиром.

– И большую ложку! Столовую!

Мама все приготовила, я взял в руки ложку, и мама налила мне полную ложку. Гизи перестала играть и смотрела на меня.

«Смотри, смотри! – думал я. – Сейчас и ты будешь пить рыбий жир! Против дипломатии не устоишь!»

Я взял в руку полную ложку рыбьего жира и торжественно его проглотил.

– Эх! – сказал я. – Замечательно вкусно!

Гизи смотрела на меня с изумлением.

Я облизнулся, причмокивая. Я стоял, гордо расставив ноги. Мама улыбалась.

– А ну-ка еще! – сказал я. – Хочу еще!

Мама налила вторую ложку. Я проглотил.

– Еще!

– Не хватит ли? – спросила мама.

– Еще! – заорал я.

Мама налила еще ложку. Я проглотил. На меня нашел какой-то дипломатический восторг. Я прямо весь сиял, и лицо у меня было измазано рыбьим жиром. Я это видел в зеркале шкафа. Я с аппетитом закусывал черные хлебом с солью. Гизи подошла ко мне, широко открыв от удивления рот.

– Дай-ка еще, – сказал я маме, но уже тише. Откровенно говоря, я был уже сыт, но – дипломатия...

– Я думаю, хватит, – сказала мама. – Может, Гизи попробует?

– Ни в коем случае! – сказал я. – Мне мало останется! Налей мне!

И тут произошло удивительное – Гизи робко кивнула головой! Да, да! Она кивнула головой в знак согласия! А я ее еще подзадорил, я сказал:

– Не давай ей! Зачем девчонкам рыбий жир!

– Ну ладно, – сказала мама. – Не жадничай, – и налила пол-ложки для Гизи.

А я приготовил кусок хлеба с солью и, когда Гизи, зажмурившись, выпила, тут же подал ей хлеб...

– Ну как? Вкусно? – спросила мама.

И Гизи кивнула, улыбнувшись! Она жевала и улыбалась своей немецкой улыбкой.

Так она начала пить рыбий жир.

Правда, у меня после этого случая немного болел живот. Я перестарался. Но это пустяки. Главное – Гизи научилась пить рыбий жир! Цель была достигнута, а это самое главное.

Ну, что вы теперь скажете про мою дипломатию?

ПЯТОЕ ПИСЬМО ВОРОВСКОМУ

Я стоял и смотрел на Воровского, а в кармане у меня было новое письмо. Я ждал, когда уйдет дворник Ахмет, который подметал снег вокруг пьедестала.

Когда он наконец ушел, я показал Воровскому письмо, помахав им в воздухе, и спрятал у пьедестала в снег. Это было очень важное письмо. Вот оно:

«Здравствуй, дорогой Воровский! Я теперь настоящий дипломат, как и ты! Я заставил Гизи пить рыбий жир – не просто так заставил, а дипломатически! Я все подстроил так тонко, что она ничего не поняла. А сама теперь пьет рыбий жир! Она его большими ложками пьет, каждое утро. Мама сказала, что таким образом я сдал экзамен на дипломата... Но это еще не все: я еще стал членом МОПРа! Вот что важно! Вовка уже давно член МОПРа. Но Вовка пионер, они все мопровцы. А я не пионер. Я даже еще не октябренок. Вовка мне все время говорил, что я неорганизованный элемент. А теперь я тоже организованный. Не понарошку, а взаправду: отец записал меня в МОПР и принес мне красную книжечку. Ты знаешь какую: членскую. По этой книжечке надо взносы платить – две копейки в месяц. Можно и больше, но меньше уж никак нельзя. Пока за меня отец платит, потому что я еще не зарабатываю. Когда я вырасту, я заработаю и свой долг отдам. И дальше буду сам платить. Зато теперь я помогаю революционерам всего мира. И их детям, таким, как Гизи. Чтобы они могли к нам в гости ездить. И лечиться. Вовка сказал, что это здорово. Теперь мы с ним в одной организации. А Ляпкин нет. Он неорганизованный, потому что мал. За него даже платить нельзя, так он мал. А потом он может свою членскую книжку потерять. А я нет. Ну, до свидания! С коммунистическим приветом! Юра».

ЧЕЙ ПАПА БОЛЬШЕ?

Мы стояли во дворе и разговаривали о том, каким большим может быть человек. Вовка, я и Ляпкин- Сопелкин, то есть Ляпкин Маленький. С чего мы начали этот разговор, я даже сам не знаю. Это, наверное, Вовка начал. А может, и не Вовка, а кто-нибудь из нас. Но не в этом дело. В общем, так получилось. Дело тут совсем не в том, кто начал, а в скандале, который из этого получился. Сначала никакого скандала не было. Мы очень мирно разговаривали. О том, каким большим может быть человек.

Дело в том, что человек может быть большим или маленьким не просто так, а с двух точек зрения. Это нам Вовка объяснил. А Вовке это в школе объяснили. А он пришел домой и сразу объяснил нам, чтобы не забыть. Потому что ведь потом можно и забыть. Всегда лучше что-нибудь знать втроем, чем одному. Один скорее забудет, а трое будут помнить в три раза дольше. Так вот: как смотреть на человека с двух точек зрения? Для этого вовсе не надо бегать по двору или лазить вверх и вниз по лестнице. Вовсе не надо смотреть на человека сначала из одного угла двора, а потом из другого. Или сначала снизу, а потом с верхушки лестницы. Эти точки зрения вам ничего не дадут. Тут дело совсем в другом, объяснил Вовка. В том, как смотреть на человека, а не откуда. Те точки зрения, о которых Вовка говорил, находятся вовсе не на земле и не на лестнице, а в тебе самом, в твоем взгляде на вещи, в данном случае на человека. Можно стоять на одном месте – и все же смотреть на человека с двух точек зрения. С точки зрения его величины в пространстве и с точки зрения его значения для других людей. Человек, например, может быть очень большим с точки зрения величины в пространстве, и вместе с тем тот же человек может быть совсем маленьким с точки зрения его значения для других людей... И наоборот. Вот Суворов, например. Вы согласны, что он был большой человек? Большой полководец? А сам он в то же время был очень небольшого роста, худенький. Или взять нашего дворника Ахмета. Он очень