глазами и механическим хоботом. Но даже когда я все-таки сообразила, что это за странное лицо, и узнала в маске устарелый противогаз, представление о котором я имела, поскольку брат миссис Дженнингс пострадал от газовой атаки в окопах Великой войны, ибо не успел вовремя вытащить противогаз из брезентовой сумки, чтобы предохранить свои легкие от повреждения, страх не оставил меня. И хоть я поняла, что на капрале Стеке красуются стальной шлем – так называлась эта штуковина – и маска, предназначенная для защиты от волн горчичного газа, заливающих покрытые грязью тела убитых, выглядел он, на взгляд молодой девушки, мягко говоря, отталкивающе. Убедившись, что передо мной все-таки человек, а не чудище из страшной сказки, я все же не смогла избавиться от ощущения, что передо мною – восковой манекен, одетый в боевое снаряжение Первой мировой войны. Мне казалось, что в карманах у него моль, а старая форма измята.
Вот так меня представили капралу Стеку. Ничего хуже, пожалуй, произойти со мной не могло. На розовом лице майора Минфорда я не заметила при этом никаких следов неудовольствия – он лишь дружелюбно и благожелательно улыбался, глядя сверху вниз на сидящего в своем углу уродливого старенького солдата. Мне о присутствии обаятельного и внушительного майора Минфорда напоминала его рука, по-прежнему лежавшая на моем плече, хотя, как я уже сказала, мое восхищение пошло на убыль. К этому моменту некоторые наши девчонки уже уговорили кое-кого из солдат потанцевать с ними, а кроме того, по комнате уже вовсю летали дротики, которые раздобыли мы с Финнулой и Мойрой.
Можете выйти, капрал. Тут к вам пришла молодая леди.
Со слухом у старого бедного солдата Стека явно было все в порядке – уж не знаю, как со всем остальным. Едва благодушный майор наклонился к нему и заговорил ласковым тоном, вполне соответствующим жалкому состоянию капрала, как с той же скоростью, с какой дополнительный кусок праздничного пирога исчезает во рту маленькой Мойры, каска, а следом за нею и противогаз слетели с головы старого солдата, словно только и ждавшего предлога, чтобы избавиться от этой тяжести.
Что такое, майор? Молодая леди?
Будто он не мог отчетливо видеть меня, видеть, как майор прижимает меня к себе, как я потихоньку отхожу от потрясения. Еще один дротик впился в цель, как оса в свою жертву, и сквозь шум я услыхала смех Финнулы.
Вот именно, капрал! Но учтите – сегодня больше инвалидом не прикидываться!
Слушаюсь, сэр.
После чего майор Минфорд отпустил мое плечо, сказал, что оставляет нас наедине, и с видом человека, совершившего больше, чем от него требовалось, повернулся и удалился изящной походкой офицера, покидающего свою даму на офицерском балу. Пусть уходит, сказала я себе, но сожаление все же кольнуло меня, особенно когда я увидела, что он направился в сторону миссис Дженнингс.
Как мне, старому уродцу, повезло! В комнате полно ирландских девчонок, все как на подбор, ну а мне досталась самая что ни на есть исключительная!
Моего воспитания хватило на то, чтобы промолчать в ответ. Я вспоминала, что предприняли девчонки и лично я ради визита сюда, и желала, чтобы «Дом солдат-ветеранов» отличался от «Святой Марты» еще чем-нибудь, кроме пыли и запущенности. Последнее, впрочем, было неудивительно, если учесть, что дни здешних обитателей клонились к закату, и все они – герои или нет – находились далеко не в лучшей физической форме, тогда как «Святую Марту» населяли живые энергичные девушки, перед которыми открывался весь мир, нуждался он в них или нет.
Ну что, он в своем обычном язвительном расположении духа?
Простите, сэр?
Я о Минфорде. Насмехался ли он за моей спиной?
О нет, сэр. Ничего подобного. Как раз наоборот.
Его это, кажется, успокоило, на что я и рассчитывала. Тем не менее капрал глядел на меня, насупившись, не решаясь мне поверить, но вдруг выражение его лица изменилось, и.
явно позабыв о своих начальных подозрениях, он медленно окинул меня оценивающим взглядом сверху вниз, от чего мне стало и тепло, и холодно одновременно.
Садись, чего стоишь? Я не в настроении танцевать.
Мне тоже не очень хочется, сэр.
Ты эти дела с «сэром» брось, если не против.
Может, мне вас называть капрал Стек? Ни в коем случае! Отныне я для тебя просто Тедди.
Тут я подумала, что сейчас он спросит, как меня зовут, или по крайней мере намекнет, что ему будет приятно узнать мое имя, и, признаться, была разочарована, не дождавшись этого, особенно потому, что имя Тедди мне понравилось. Я была убеждена, что и он будет приятно удивлен, когда наконец услышит звучное и гордое имя Дервла с таким, знаете ли, особым оттенком, который я интуитивно ощущала, хотя была совсем юной, только-только расцветающей девушкой.
Я пригласил тебя сесть. Ты должна делать то, что я тебе говорю.
Овладев собой, я молча повиновалась, ведь не могла же я так сразу отказаться от привычки уважать старших, которую, как и многое другое, привила мне Сироткина Мама. Я знала, что потребуется какое-то время, пока я вообще смогу произнести его имя вслух, не говоря уже о том, чтобы сделать это непринужденно, хотя нужно признаться: я стала чувствовать себя с Тедди абсолютно раскованной гораздо раньше, чем сама ожидала.
Прошу внимания, пожалуйста…
Представьте себе, это была Сироткина Мама. Она остановилась посреди комнаты и прервала нас, как будто стоило мне подумать о ней, и она тут же материализовалась, от чего патефон внезапно захлебнулся, а руки с дротиками замерли в воздухе.
А сейчас, прошу вас всех перестать танцевать, отложить в сторону игры и выйти во двор, там вы увидите представление – может быть, даже лучше назвать это действом, – которое превзойдет все удовольствия этого знаменательного дня!
И она хлопнула в ладоши, словно побуждая нас, Тедди же наклонился вперед, поднял, прикрываясь, руку и проворчал мне в ухо:
