стекло.
– Не смей так делать! – крикнула она.
Габриель намеренно сделал что-то с мотоциклом, и тот взревел еще громче. Показав на уши, Габриель помотал головой: «Извини. Ничего не слышно».
– Сбавь скорость! Нам надо держаться вместе!
Он ухмыльнулся, как озорной мальчишка, и, прибавив скорость, рванулся вперед. Мотоцикл снова оторвался от фургона и растворился в дымке. Майя заметила, что на дне высохшего озера появился мираж. Призрачная вода текла и поблескивала под лучами белого солнца.
Доехав до города Сальтус, Габриель остановился у здания, выстроенного в стиле бревенчатой хижины первопроходцев и приютившего одновременно ресторан и универсальный магазин. Заполнив топливный бак мотоцикла, Габриель вошел в ресторан.
Майя тоже заправила фургон бензином. Потом расплатилась со стариком, который управлял магазинчиком, и через открытую нараспашку дверь вошла в ресторан. Внутри зал украшали фермерские инструменты и люстры из тележных колес. На стенах головы оленей и горных овец. Время подходило к вечеру, и посетителей в ресторане не было.
Майя села за стол напротив Габриеля. Вскоре подошла сонная официантка в грязном фартуке и приняла заказ. Еду принесли быстро. Габриель проглотил гамбургер и заказал еще один, а Майя все ковырялась в своем грибном омлете. Люди, которые путешествуют по иным мирам, часто становились духовными лидерами, однако Габриель Корриган не выказывал ни малейших признаков духовности. Основную часть времени он вел себя как обычный молодой человек, который любит мотоциклы и кладет в еду чересчур много кетчупа. Он был самым простым обывателем, не больше, но Майя все равно чувствовала себя рядом с ним очень неловко. Все мужчины, которых она знала в Лондоне, очень любили звук собственного голоса. Они всегда слушали вас вполуха, нетерпеливо дожидаясь своей очереди заговорить. Габриель оказался совсем другим. Он внимательно смотрел на Майю, вслушивался в ее слова и, судя по всему, чувствовал, в каком она настроении.
– Майя – твое настоящее имя? – спросил он.
– Да.
– Ну а фамилия у тебя какая?
– У меня нет фамилии.
– У всех есть фамилии, – сказал Габриель. – За исключением рок-звезд, королей и кого-нибудь в том же роде.
– В Лондоне меня звали Джудит Стрэнд. Сюда я приехала с паспортом гражданки Германии Марии Восс. Кроме того, у меня есть запасные паспорта с гражданством трех разных стран. Как Арлекина меня зовут Майей.
– Твое имя что-то значит?
– Арлекины выбирают себе имя, когда им уже лет пятнадцать-шестнадцать. Никакой особой церемонии не проводится. Просто выбираешь какое-то имя и говоришь его семье. В нем не обязательно должен быть явный смысл. Один французский Арлекин называет себя Линден, то есть «липа» – дерево с листьями в форме сердца. Очень свирепая ирландка носит имя матушка Блэссинг.
– А почему ты назвалась Майей?
– Я выбрала имя, которое раздражало бы моего отца. Майя – одно из имен индийской богини Дэви, супруги Шивы. Еще оно обозначает иллюзорность, мир, созданный обманчивыми чувствами. Мне хотелось верить именно в тот мир – в то, что я вижу, слышу и чувствую, – а не в каких-то Странников и иные миры.
Габриель осмотрел унылый зал ресторанчика. «В Бога мы верим, – возвещал плакат на стене, – остальные платят наличными».
– Ну а что твои братья и сестры? Тоже бегают повсюду с мечами и ищут Странников?
– Я была единственным ребенком в семье. Моя мать происходила из семьи сикхов, которые жили в Великобритании. Она подарила мне вот это… – Майя подняла правую руку и показала стальной браслет на запястье. – Называется «кара». Он напоминает, что нельзя делать ничего низкого и постыдного.
Майе хотелось побыстрее закончить еду и выйти из ресторана. На улице она могла снова надеть темные очки и спрятать под ними глаза.
– Каким был твой отец? – спросил Габриель.
– Тебе не обязательно о нем знать.
– Он был ненормальным? Бил тебя?
– Конечно, нет. Чаще всего он пропадал где-то за границей, пытаясь спасти очередного Странника. Отец никогда не говорил нам, куда едет. Мы никогда не знали, жив он или погиб. Он мог пропустить мой день рождения и Рождество, а потом появиться в самый неожиданный момент. Отец всегда вел себя так, будто ничего необычного не происходит, будто он ходил за угол выпить кружку пива. Наверное, иногда я по нему скучала, но все равно не хотела, чтобы он возвращался домой. Потому что когда он возвращался, снова начиналось мое обучение.
– Он учил тебя пользоваться мечом?
– Не только. Еще я училась кикбоксингу, карате, дзюдо и стрельбе из различных типов оружия. Он заставлял меня даже думать по-особому. Если мы приходили в магазин за покупками, он мог вдруг потребовать, чтобы я описала всех, кого там увидела. Если мы ехали в метро, он просил рассмотреть всех, кто был в вагоне, и определить схему возможного боя. Сначала следовало напасть на самого сильного, а потом поочередно переходить к более слабым противникам.
Габриель кивнул, будто хорошо понимая, о чем она рассказывает.
– Что он делал еще?
