Стюарт Хоум
Отсос (Blow job)
Один
Парад в День поминовения привлек несколько тысяч демонстрантов. Они пришли из многоквартирных домов с рядами лоджий, из муниципальных зданий, похожих на крольчатники и из студенческих общежитий. Знакомые лица виднелись там и тут, тусклые как старые пятаки. Продравшись через группу панков, Майк Армилус заметил направлявшегося к кенотафу Быстрого Ника Картера.
– Сдай назад, иначе врежу, – прорычал полицейский, когда Майк попытался прорваться через тонкую синюю линию, разделявшую плотные ряды антагонистов.
Армилус влился обратно в толпу. И очутился на расстоянии плевка от Чингиз И.Гунна – главаря своеобразной секты, известной под именем “Церкви Адольфа Гитлера”.
– В чем дело, Майк? – спросил Мясник после того, как Майк наткнулся на своего бывшего товарища по комнате. – Таким несчастным я не видел тебя с тех пор, как ты уронил в туалет 50-ти пенсовую монету.
– Это был фунт! – поправил его Майк, и улыбнулся.
– Серьезно, Майк, – настаивал Мясник. – В чем дело?
– Мне показалось, что я видел, как Быстрый Ник Картер пробивается в сторону Сапога Хьютона.
– Ты, видимо, ошибся, – прошипел Мясник, – Ник никогда не примкнет к Англо-Саксонскому Движению.
– Я не… – начал Майк, но споткнулся на середине предложения, отвлеченный новым зрелищем: два панка накинулись на полицейских.
Быстрый Ник Картер создавал с другой стороны тонкой синей линии беспорядка больше, чем все остальные. К сожалению, нацистские “распорядители” взяли его в плотное кольцо, когда ему не хватало только нескольких секунд, чтобы достичь груды венков наваленных у кенотафа. Теперь у Ника уже не было времени, чтобы обнаружить взрывное устройство, которое, как он знал, национал-провокаторы “посадили” среди цветов и тем более избавиться от него.
– Ты, блядь, что здесь делаешь? – спросил “распорядитель” Партии Отсутствующего Будущего.
– Любуюсь подношениями нашему национал-мученику Иану Стюарту.
Картер лихорадочно соображал. Драться не было смысла. Если дело дойдет до потасовки, то полицейские все равно его выдернут отсюда быстрее, чем он найдет бомбу. Он поднял венок и сделал вид, что им любуется.
– Не трогай цветы! – зарычал “распорядитель”. – На этот раз я закрою на тебя глаза, но держись подальше от цветов.
– Камрад по расе! – взмолился Ник. – Я…
– Заткнись! – зашипел “распорядитель”. – И не вздумай спорить. Радуйся, что тебе голову не оторвали. Если бы я не видел, как ты выпиваешь в “Лопатке”, я бы подумал, что ты красный! А сейчас – вали!
Бывший лидер Классовой Справедливости смешался с основной массой нацистской молодежи. Ник решил выждать. Если анти-демонстранты прорвутся через полицейский кордон и фашистские “распорядители” ввяжутся в драку, то у него появится еще одна возможность обнаружить бомбу.
Двум панкам, сцепившимся с полицейскими, удалось, до того как их арестовали, сбить шлем с головы одного из констеблей. Четырех их товарищей тут же задержали при неудавшейся попытке освобождения. Армилус заметил Стива Драммонда неподалеку от места драки. Было очевидно, что вождя анархистов не радовала перспектива вывести остатки своих сил против полицейских.
Менталитет членов Классовой Справедливости Майкла коробил. У этих пиздаболов считалось нормальным быть повязанным за попытку навалять легавым. Для них перспектива шестимесячной отсидки казалась ниспосланной небом возможностью повысить свой рейтинг. Классовая Справедливость была более заинтересована в тюремной баланде, чем в том, чтобы взаправду дробить черепа полицейских. Отсидка в тюряге показала себя проверенным средством, чтобы доказать приверженность делу революции, и, к тому же, давала засветку в прессе.
– Я хотел бы поблагодарить полицию за то, что она здесь сегодня появилась, – орал в мегафон “распорядитель” партии Отсутствующего Будущего, – и за ту замечательную работу, которую они провели, несмотря на то, что парламентские доброжелатели связали им руки бюрократической мудотней. Кроме того, я хотел бы заверить всех, что правительство ОБ лишит гражданских прав всех преступников и даст тем самым судам такие полномочия, которые действительно станут сдерживающим фактором для беззакония.
– Подстригись, грязная свинья, – прокричал Быстрый Ник какому-то расфуфыренному сквоттеру, когда этого мудозвона оттаскивала полиция.
Ник ненавидел левацких мудаков, эксплуатировавших рабочий класс и паразитировавших на нем. Они были ничем не лучше нацистов! По его понятиям даже ползающая в грязи змея не опускалась так низко, как эти позаканчивавшие закрытые школы леваки, которые выступали в авангарде любой заварухи в любом созревшим для сноса квартале центрального Лондона.
Постепенно гнев Картера перешел в отчаяние. По всей вероятности, столь необходимая ему заваруха так и не начнется. В эти напряженные мгновения, когда счет шел на секунды, Нику понял, что ситуация выходит из-под его контроля. Если не начнутся массовые беспорядки, которые могли бы сыграть роль отвлекающего момента, то ему не удастся предотвратить провокацию фашистов.
Картеру была отвратительна толпа, собравшаяся по обе стороны полицейского оцепления. Ни у тех, ни у других не хватало храбрости прорваться через стену легавых и кинуться в решительный бой со своими политическими противниками. Они скорее передерутся между собой. Несколько человек из Партии Насилия грозили лидеру Белого Семени Христова Нарциссу Бруку. Если дело дойдет до драки, то у Брука маловато шансов выстоять. Вся его “паства” состояла, может быть, из дюжины малолетних телок. Севернее, между левацкими группировками Спартаковской Рабочей Группы и Лиги Рабочих страсти так и кипели. Однако если троцкисты окажутся в состоянии договориться между собой, то, по всей вероятности, они объединятся лишь для того, чтобы бить анархистов.
– Гарри Робертс наш друг! – донеслось из группы анархистов, которые поддерживали Классовую Справедливость.
– Он мочит легавых, – скандировало в ответ пара десятков Англо-Саксонских идиотов.
– Нет, нет, нет! – Кричал Сапог Хьютон. – Мы должны быть на стороне полиции. Не надо плясать под антипатриотическую дудку красных!
Но Сапог был не в состоянии побороть общее культурное наследие спальных районов, которое его сторонники впитывали в себя каждое субботнее утро. Сотни юнцов, вышедших к кенотафу для того, чтобы бить друг друга, неожиданно объединила ненависть к легавым.
– Верните его на улицы, пусть он еще кого-нибудь убьет, – ревели они.
В этот короткий миг единения тысяча сердец билось как одно – члены Классовой Справедливости, Партии Отсутствующего Будущего, Движения Управляемой Активности, Партии Насилия, Невидимого Стяга и Англо-Саксонского Движения вместе скандировали в поддержку убийцы полицейского в Шепердс-Буш. Однако ни один из троцкистов им не подпел, ибо марксизм-ленинизм – учение для детишек из колледжа, которые не прошли испытаний тяжелыми ударами судьбы. Наслаждаясь парниковым существованием, эти мудаки так и не научились ненавидеть закон.
Фашистские и троцкистские “распорядители” с обеих сторон полицейского кордона пытались сдержать молодняк, который рвался к полицейским. Идеологи потеряли власть над рабочей молодежью и над выходцами из низшего среднего класса, осознавшими в тот момент необходимость объединения, как против полиции, так и против людей, осуществляли политическое руководство над ними самими.
Быстрый Ник Картер воспользовался этим самым моментом для того, чтобы вырваться из толпы и пробраться к кенотафу. Но в считанные секунды перед ним вновь выстроилась цепь фашистских
