несколько раз. Такие условия были главным образом в восточной части моря: по мере того как мы подвигались на запад и приближались к открытому морю, атмосфера становилась беспокойнее, ветры чаще и сильнее. Бросалось в глаза различие между климатом на севере, вдоль пути «Фрама» среди плавучего льда, и климатом в районе зимовки на Земле Франца-Иосифа. В то время как там, на севере, в течение долгой зимней ночи было замечательно спокойно и тихо, небо ясно, а количество осадков незначительно, здесь как раз наоборот: небо часто было покрыто тучами, шел снег и штормы непрестанно выли над нами. Сила ветра доходила до того, что, как выше упомянуто, однажды он унес каяк Йохансена, и мы едва его разыскали потом в темноте; другой раз ветер схватил и понес мои сани; в третий раз он переломил одну из лыж, которые были воткнуты в снег возле хижины, и потому, хотя средняя температура на Земле Франца- Иосифа была несколько выше, чем на Севере, среди Полярного моря, мы все-таки порою сильно желали вернуться к миру и спокойствию дальнего Севера.
Ниже следует таблица средней температуры воздуха во время дрейфа «Фрама» и нашего санного путешествия.
* Января. ** Декабря.
9. СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ
В течение долгих темных полярных ночей мы имели возможность с редким удобством наблюдать северные сияние. Они бывали неимоверно часто: в течение зимы, кажется, не проходило почти ни одного дня без того, чтобы не было видно северного сияния, достаточно явственного, чтобы его нельзя было не заметить. На южной стороне горизонта они бывали, по-видимому, не реже, чем на севере.
Многочисленность северных сияний может показаться странной, так как во время дрейфа «Фрама» мы находились значительно севернее той зоны, которая, по общепринятому мнению, опоясывает область наиболее частого их наступления. Эта область максимума северных сияний обнимает, как известно, полярные страны овальным кольцом, длинная ось которого идет приблизительно от южной оконечности Гренландии к пункту между Беринговым проливом и Новосибирскими островами и которое заходит на юг гораздо дальше на американской стороне (приблизительно до 60° северной широты), чем на европейской.
Из нашего опыта я вынес впечатление, что этот пояс максимума в той части Полярного моря, по которой нас несло, заходит значительно дальше на север, чем ожидали. Следовательно, полюс северного сияния, который есть центр, или полюс пояса максимума, не может лежать под 80° северной широты к северу от Смитова пролива, как предполагали, а расположен южнее, ближе к магнитному полюсу.
Для объяснения причин северного сияния наши наблюдения доставили так же мало, как и наблюдения других экспедиций. Многое склоняет мысль к катодным лучам, и толкование, что северные сияния суть катодные лучи, которые, исходя из солнца и притягиваясь землей, как магнитом, встречают земную атмосферу в зонах, окружающих ее полюсы, имеет за себя, по-видимому, много данных.
10. АТМОСФЕРНОЕ ЭЛЕКТРИЧЕСТВО, ЗЕМНОЙ МАГНЕТИЗМ, СИЛА ТЯЖЕСТИ
Мы производили кое-какие наблюдения над атмосферным электричеством. Оно оказалось, однако, очень неравномерным и иногда бывало значительно больше, чем обыкновенно принимают для полярных стран, а другой раз трудно было даже констатировать присутствие электричества.
Длинный и ценный ряд магнитных наблюдений производился лейтенантом Скотт-Хансеном в течение всех трех лет, проведенных нами там. Надо надеяться, что такой большой материал, когда он будет обработан, доставит ценное пособие для понимания этого трудного предмета.
Скотт-Хансен делал также наблюдения над маятником. Для того чтобы эти наблюдения были вполне точны, необходимо производить их на неподвижном грунте. Между тем они должны были производиться на палубе судна; но именно то обстоятельство, что они производились над глубоким морем, придает им особенный интерес; подобные наблюдения производятся в первый раз.
11. ЖИВОТНАЯ И РАСТИТЕЛЬНАЯ ЖИЗНЬ
Животные, в особенности ракообразные (копеподы и амфиподы), были встречены в этом море даже под самыми высокими широтами. Найдутся они, конечно, и на полюсе. Так как количество животных в воде уменьшается на севере с широтою, то там оно будет меньше в сравнении с тем, которое имеется в более южных частях моря.
Замечательно, что даже к северу от 84,5° северной широты возле «Фрама» наблюдались стаи нарвалов, которые, значит, находят себе в этом море достаточное пропитание. Летом мы часто замечали также тюленей; в первую зиму я встретил моржа среди моря к северу от Новосибирских островов. Что он там делал, для меня и теперь загадка. Медведей на «Фраме» убивали к северу от 84°, а следы песцов мы с Йохансеном встречали около 85°. Следовательно, по крайней мере млекопитающие животные распространены до крайнего севера нашей планеты и, вероятно, достигают даже самого полюса.
Птиц мы наблюдали каждое лето, и совершенно очевидно, что летом они совершают свои полеты надо всем обширным пространством Полярного моря. На самом дальнем севере мы видели по большей части белых чаек (Larus ebur-neus), моевок (Rissa tridactyla), буревестников-глупышей (Procellaria glacialis), а также кайр (Uria mantei), поморников (Stercorarius crepidata), голубых чаек (Larus glaucus), пуночек (Plectrophenax nivalis), люриков (Mergulus alle) и пр.
Очень интересной была встреча с редкой и загадочной чайкой Росса, или розовой чайкой (Phodostethia rosea), на северной стороне Земли Франца-Иосифа у Белой Земли. Мы видели и взрослых птиц и птенцов возле них, и они были здесь так обыкновенны, что можно не сомневаться, что они гнездятся где-нибудь поблизости. К сожалению, время не позволило сделать более подробного исследования. На «Фраме» мы также застрелили несколько годовалых чаек этой породы в оперении, доселе неизвестном. В плане экспедиции я упоминал об этой самой полярной из всех птиц, которая так редко встречается в хорошо знакомых странах, и полагал, что так как она не гнездится, насколько мы знаем, ни в какой известной стране, то должна обитать на каких-нибудь островах или землях в неизвестной полярной области, и я был склонен думать, что эти последние должны лежать где-нибудь в море, расположенном к северу от Берингова пролива и Восточной Сибири. Ни разу не пришло мне в голову, что я найду их постоянное местопребывание невдалеке от наших северных вод, на северо-восточной стороне Земли Франца- Иосифа.
Как об очень интересном проявлении жизни в полярных странах можно упомянуть также о растительных и животных существах, найденных мною в снежницах на плавучем льду. Каждое лето, как только солнце растопляло снег на льду и талая вода собиралась на его поверхности в пресные озера, на дне их начиналось образование маленьких бурых пятен – больше всего походили они на пятна ила. По мере того как они увеличивались, все более и более поглощая при этом солнечную теплоту, во льду под ними протаивали круглые ямки, которые достигали нескольких дюймов глубины и более или менее заполнялись этим бурым илом. Под микроскопом это вещество оказалось состоящим главным образом из небольших микроскопических растений, диатомовых и других водорослей. Но между ними живет также масса других микроскопических организмов, инфузорий и флагеллат, я нашел там даже бактерий: даже и эти страны не избавлены от них совершенно. Я думаю, что подобная флора и фауна найдутся на льдах всего Полярного моря. Та, которую я нашел, происходит, надо полагать, из Сибири и из года в год постоянно уносится к Гренландскому морю; но в других областях, вероятно, найдутся другие формы, происходящие из других мест, и ближайшее их изучение доставит, быть может, ценные данные для суждения о блужданиях льда.
Три года, проведенные нами во льдах, были вознаграждены ценной сокровищницей наблюдений по различным областям знания. Должно сознаться, что полярный вопрос теперь в сущности решен, что путешествие наше приподняло значительную часть завесы, покрывавшей великую неисследованную область, окружающую полюс, и дало нам возможность составить себе довольно ясную и трезвую картину той части нашей земли, которая до сих пор была отдана в добычу фантазии. Если мы теперь в недалеком будущем и бросим с воздушного шара взгляд на эту область с высоты птичьего полета,
