голос рассказывавших те же ужасы, о которых говорилось и в донесениях агентов Випона. Если война с Искупителями действительно надвигалась, то она обещала быть такой, каких еще не видел свет.
24
— Расскажи мне, что ты знаешь о войне Искупителей с Антагонистами.
Випон мрачно смотрел на Кейла поверх своего огромного письменного стола. ИдрисПукке сидел у окна, делая вид, что его гораздо больше интересует то, что происходит в саду.
— Они Анти-Искупители, — сказал Кейл. — Они ненавидят Искупителя и всех его приверженцев и хотят стереть священную память о его доброте с лица земли.
— И ты в это веришь? — спросил Випон, удивленный тем, как внезапно нормальная речь Кейла превратилась в монотонный бубнеж.
— Это то, чему нас учили и что мы дважды в день повторяли во время службы. Я не верю ничему, что говорят Искупители.
— Но что ты сам знаешь об Антагонистах — об их верованиях?
Вопрос озадачил Кейла, он задумался и несколько секунд молчал.
— Ничего. Нам никогда не говорили, что Антагонисты во что-нибудь вообще верят. Единственное, чего они хотят, это разрушить Единственно Истинную Веру.
— И ты не спрашивал?
Кейл рассмеялся:
— О Единственно Истинной Вере вопросов не задают.
— Если ты знал, что Антагонисты так ненавидят Искупителей, почему не попытался бежать на восток?
— Тогда нам пришлось бы пройти полторы тысячи миль по земле Искупителей, а потом попытаться пересечь семьсот миль траншей на Восточном фронте. И даже если бы нам хватило глупости попытаться это сделать, нам всегда говорили, что Антагонисты убивают любого Искупителя, лишь завидев его. Нам постоянно рассказывали о святом Искупителе Георгии, которого заживо сварили в коровьей моче, или о святом Искупителе Павле, которого вывернули наизнанку, запихнув ему в горло крюк, а потом четвертовали, привязав за руки и за ноги к лошадям. Они беспрерывно талдычили — вернее, распевали — о темницах, огне и мече. Как я уже сказал, мне и в голову никогда не приходило, что Антагонисты верят во что бы то ни было, кроме необходимости убивать Искупителей и разрушать их Единственно Истинную Веру.
— Так думают все послушники?
— Некоторые — да, многие — нет. Они никогда ничего другого не знали, поэтому и вопросами не задаются. Для них весь мир ограничен Святилищем. Они верят, что будут спасены, если будут верить, а если не будут, гореть им вечно в адском огне.
Випон начинал терять терпение.
— Война с Антагонистами, когда ты родился, шла уже двести лет. Ты постоянно твердишь, что единственное, к чему тебя — тебя особенно — готовили, помимо того, чтобы быть приверженцем Единственно Истинной Веры, это сражаться, и тем не менее ты ничего не знаешь ни о победах, ни о поражениях, ни о тактике, ни о том, как та или иная битва была выиграна или проиграна. Мне в это трудно поверить.
Скепсис Випона был совершенно оправданным. На самом деле Кейл детально изучал каждую битву, каждое столкновение между Искупителями и Антагонистами, при этом Искупитель Боско стоял над ним и бил шипованным ремнем каждый раз, когда он допускал ошибку в анализе. В течение десяти лет, по четыре часа в день, Кейл только и делал, что зубрил битвы войны на востоке. Но с другой стороны, правдой было и то, что он ничего не знал о том, во что верят Антагонисты. Его решение солгать, будто он ничего не ведает о войне, основывалось столько же на интуиции, сколько и на расчете: если предстоит война между Искупителями и Матерацци, то она неминуемо принесет бедствия и смерть. Кейл не собирался в этом участвовать, но если он откроет то, что ему известно, Випон заплатит любую цену, чтобы втянуть его.
— Единственное, о чем нам рассказывали, это славные победы, а также поражения, случившиеся из- за предательства. Но это были просто рассказы — без подробностей. А вопросов задавать не положено. Лично меня, — продолжал он лгать, — обучали только убивать людей, вот и все. Ближний бой — и трехсекундное убийство, это все, что я знаю.
— Что такое, Господи прости, трехсекундное убийство? — подал голос от окна ИдрисПукке.
— А то самое и есть, — ответил Кейл. — Исход схватки на смерть решается за три секунды, и к этому надо стремиться. Все остальное — вся эта ерунда, которой вы обучаете Монд, — чушь собачья. Чем дольше продолжается бой, тем больше случается неожиданностей. Ты можешь споткнуться, твой более слабый противник нечаянно нанесет удачный удар или успеет подметить твою слабость, сумеет воспользоваться ею и взять верх. Так что надо либо убить в первые три секунды, либо расхлебывать последствия. Искупители там, на перевале Кортина, приняли собачью смерть, потому что я не дал им шанса умереть как-нибудь по- иному.
Кейл намеренно шокировал собеседников. С самого раннего детства он был таким же искусным лжецом, как потом убийцей. И по той же причине: это было необходимо, чтобы выжить. Он уводил их в сторону от того, что они хотели узнать о его прошлом, тем, что рассказывал правду о чем-то другом. И, разумеется, чем откровенней и грубей — даже для таких многоопытных людей, как Випон и ИдрисПукке, — была эта правда, тем лучше срабатывал прием. Если Матерацци верили, что он всего лишь молодой, но безжалостный убийца, то укрепить их в этом мнении было в его интересах. В том, что он говорил, содержалось достаточно правды, чтобы рассказ казался убедительным, но это была далеко не вся правда.
Випон задал ему еще несколько вопросов, но, до конца ли он поверил Кейлу, нет ли, было совершенно ясно, что тот ни за что не проговорится, если не захочет, так что он перешел к плану обеспечения безопасности Арбеллы Лебединой Шеи.
По этому письменному плану, а также по ответам Кейла на уточняющие вопросы Випона, стало очевидно, что он так же искусен в предотвращении смерти, как и в ее причинении. Удовлетворившись наконец ответами Кейла, по крайней мере конкретно этими, Випон придвинул к себе толстую папку и открыл ее.
— Прежде чем ты продолжишь, я хотел бы тебя кое о чем спросить. Я располагаю большим числом донесений от беженцев с территории Антагонистов, от двойных агентов, а также захваченными документами, касающимися особой политики Искупителей, которую они называют Рассеянием. Ты что- нибудь слышал об этом?
Кейл пожал плечами.
— Нет.
На сей раз у Випона не возникло сомнений — очень уж искренне озадаченным было выражение его лица.
— Есть доклады, — продолжил Випон, — которые имеют отношение к чему-то, что называется Актами Веры. Этот термин тебе знаком?
— Казни за преступления против религии, засвидетельствованные правоверными.
— Здесь говорится, что до тысячи пленных Антагонистов за раз отправляются в специальные городские центры Искупителей, где их сжигают заживо. Тем, кто отрекается от своей ереси, оказывают милость: их душат, прежде чем сжечь. — Он помолчал, пристально глядя на Кейла. — Как ты думаешь, такие Акты Веры возможны?
— Да. Возможны.
— Существуют другие свидетельства, подтверждаемые захваченными документами, в которых говорится, что эти казни — лишь начало. В этих документах есть упоминание о Рассеянии всех Антагонистов. Кое-кто из моих людей считает, что план состоит в том, чтобы после победы депортировать все население Антагонистов на остров Малагасию. Но некоторые беженцы утверждают, что Рассеяние предполагает уничтожение всего их населения после депортации на остров, чтобы бесповоротно покончить с ересью. Мне
