— А поточнее сказать не можете?
— Мы рыскали по густому лесу в кромешной тьме, в расположении хорошо охраняемой армии, так что — нет, сэр, точнее сказать не могу. Может, меньше, может, больше.
— Дерзите, мастер-сержант.
— Я потерял сегодня троих своих людей, сэр.
— Мне очень жаль, но едва ли в этом виноват я.
— Конечно, сэр.
Три часа спустя мастер-сержант Били снова был в кабинете губернатора Агостино.
— Единственное, что мы смогли вытянуть из них, по крайней мере из одного, это их примерная численность. Прежде чем окончательно заткнуться, пленный сказал, что в лесу их около шести тысяч, но три дня назад армия разделилась. Да, и еще, что ими командует некто, кого они называют Принцепсом.
— Дайте мне часок побыть с ними наедине, сэр.
— Не думаю, чтобы ты был большим мастером выбивать сведения из пленных, чем Брадфорд. В конце концов, это его работа. А кроме того, я хочу, чтобы ты и трое твоих людей доставили депешу в Мемфис. Следуйте разными путями. Вам почти наверняка придется проходить через заставы Искупителей, так что пусть дойдет хоть один.
Через час после того, как Били и его люди покинули город, Искупители пробили брешь в южной стене, последовала короткая, но свирепая схватка с тремя сотнями вооруженных до зубов Матерацци, поджидавшими их внутри. Нападающие были отброшены, потеряв двадцать человек, при этом ни один из Матерацци, на первый взгляд, серьезно не пострадал. Только почти час спустя после атаки стало ясно, что трое Матерацци бесследно исчезли.
Еще более странным было то, что несколькими часами позже четыре столба дыма поднялись в синее небо там, где располагались осадные орудия Искупителей. А вскоре после этого вернулась группа разведчиков, сообщившая губернатору, что армия Искупителей отступила и что они сожгли четыре свои осадные требюше, которые с таким трудом доставили в Йорк.
Когда три дня спустя Били добрался до Мемфиса, в городе уже знали о второй армии Искупителя Генерала-Принцепса, поэтому здесь не были слишком ошеломлены тем, что услышали от мастера-сержанта. Вторая армия Искупителей вместо того, чтобы атаковать окруженные тремя рядами стен города на своем пути, которые стратегически были ничуть не менее важны, чем Йорк, просто прошли мимо них и устремились к форту Непобедимому.
Среди Матерацци ходила шутка: форт Непобедимый — вовсе не форт, но это не имеет никакого значения, потому что он и не непобедим тоже. На самом деле это была свободная территория с обширными долинами и пологими склонами, которые внезапно обрывались, уступая место узким каньонам и скалистым ущельям. Вместе эти контрастирующие ландшафты представляли собой лучшую и одновременно худшую площадку для действий как легкой, так и тяжелой кавалерии и как таковые являлись лучшим из возможных мест для военной практики Матерацци со всех концов империи, которые постоянно притекали в форт Непобедимый и вытекали из него. Не бывало дня, чтобы в нем не находилось минимум пять тысяч легко- и тяжеловооруженных всадников одновременно, у многих за плечами были годы опыта.
Искупителям не было никакого военного смысла атаковать форт Непобедимый: это означало бы бросить вызов военному могуществу Матерацци в одном из мест наибольшего сосредоточения их сил, на площадке, где они ежедневно оттачивали свое мастерство. Тем не менее четыре тысячи Искупителей расположили свои боевые порядки на покатом склоне перед фортом, провоцируя Матерацци напасть на них. Те так и сделали.
К несчастью для Искупителей, тысячный кавалерийский эскадрон Матерацци именно в это время возвращался с учений и ударил им в тыл; в результате Искупители оказались в кровавой мясорубке и потеряли почти половину своих людей. Пытаясь вырваться из окружения, оставшиеся две тысячи пробились к Темзийскому ущелью и соединились с четырьмя тысячами Искупителей, уже ожидавших там. Здесь почва была гораздо тверже и удобней для лошадей, и на сей раз удача не подвела Искупителей. Итак, первый день сражения завершился невразумительно. Второго не было вовсе. Проснувшись, Матерацци увидели, что Искупители отступили в горы, куда кавалерия последовать за ними не могла. Чего никак не могли взять в толк матерацциевы генералы в Мемфисе, так это какую цель могло преследовать нападение на форт Непобедимый.
Новости, доставленные в Мемфис днем позже, вызывали недоумение по разным причинам, но к недоумению неизменно примешивались ужас и отвращение.
В семь часов вечера одиннадцатого дня того же месяца вспомогательная конная инфантерия Искупителей под командованием Искупителя Петара Брзицы вошла в Гору Остолопов — деревню, насчитывавшую тысячу триста душ. Остался лишь один свидетель того, что там произошло: четырнадцатилетний подросток, который, будучи безнадежно влюблен в одну деревенскую красавицу, встал ни свет ни заря и отправился в ближний лес, чтобы выплакаться там вдали от насмехавшихся над ним старших братьев. На мальчика, наблюдавшего за пришельцами с дерева, отряд произвел странное впечатление, однако странность направлявшихся в деревню трех сотен солдат не казалась особо тревожной, потому что одеты они были в рясы — такого он никогда прежде не видел — и ехали на маленьких осликах, подпрыгивая на ухабах так, что процессия производила комическое впечатление — не то что великолепно грозная кавалерия Матерацци, на которую он однажды глазел, открыв рот, во время своей единственной поездки в Мемфис. Когда восемь часов спустя Искупители покидали деревню, все ее жители, кроме этого мальчика, были мертвы. Описание резни, представленное окружным шерифом, основывалось на рассказе мальчика и легло на стол Випона вместе с полотняным мешком.
Искупители быстро собрали всех жителей деревни и оповестили их через рупор, что это лишь временная оккупация и что если они будут оказывать содействие, никто не пострадает. Мужчин отделили от женщин, детей до десяти лет тоже собрали отдельно. Женщин отвели в деревенский зерновой амбар, пустовавший, пока не собрали урожай, мужчин — в зал собраний. Детей разместили в единственном трехэтажном доме, деревенской ратуше, на третьем этаже. По прибытии мы обнаружили, что Искупители соорудили в центре деревни столб, на котором оставили устройство, направляемое Вам вместе с этим письмом.
Випон открыл полотняный мешок. Внутри лежало что-то вроде перчатки с обрезанными пальцами наподобие тех, какие зимой надевают торговцы на базаре, чтобы держать руки в тепле, сохраняя при этом чувствительность пальцев. Перчатка была сделана из прочнейшей толстой кожи, а по самой толстой ее поверхности, вдоль внешнего края ладони, торчало лезвие длиной в пять дюймов, слегка изогнутое на конце в соответствии с изгибом человеческой шеи. На лезвии имелась надпись «Гравизо», означавшая место, где оно было изготовлено. На внутренней стороне перчатки, как на одежде школьников, был пришит ярлычок с аккуратно вышитым голубыми нитками именем владельца: «Петар Брзица».
Начав с женщин, Искупители начали выводить людей по одному. Их заставляли встать на колени, затем Искупитель, на руку которого было надето приспособление, прилагаемое к этой депеше, подходил сзади, запрокидывал жертве голову и молниеносно проводил лезвием по горлу. После этого тело оттаскивали в сторону, убирая с глаз, а из помещения, где содержались люди, выводили очередную жертву. По словам мальчика, каждое такое убийство от начала до конца занимало не более тридцати секунд. Не знавшие своей участи люди выглядели настороженными, но не испуганными, смерть же наступала так быстро, что никто не успевал даже слова молвить, и действительно, за весь день из деревни не донеслось ни единого крика. К тому времени, когда Искупители таким способом убили всех женщин (391 человек), часы на ратушной башне показывали час дня. Затем таким же образом расправились со всеми мужчинами деревни (503). Однако когда очередь дошла до детей младше десяти лет (304), Искупители, не имея больше надобности соблюдать осторожность, стали по одному и по двое сбрасывать их с балкона третьего этажа, чтобы те просто ломали себе шеи. Не пощадили даже самого маленького. За всю свою жизнь я никогда не слышал ни о чем подобном.
