— Спасибо, что ты взял меня с собой в это путешествие, — сказала она. — Здесь до того красиво!
— Да, здесь прекрасно.
Бен был бы рад и одному слову от нее, тем более целым двум фразам. В первый раз за долгие годы он никуда не спешит, не думает о Никсоне или о статье в «Нью-Йорк таймс» или о том, что не ответил на звонок Шарлотты. Ему пришел на память тот день, когда родилась Люси. Признаться, он не так уж хотел детей. И даже втайне злился на Ли за то, что она втянула его в это. Гораздо больше он бы хотел продолжать жить как раньше, а тут на тебе, Ли ждет ребенка.
Бен был страшно раздосадован, он беспокоился, что не будет хорошим отцом, но Ли успокаивала его, говоря, что стоит ему увидеть малыша, как он сразу изменится. Ничего подобного не произошло: маленькое сморщенное, похожее на пришельца существо, которое отнимало все внимание Ли, не вызвало в нем никаких восторгов. Но в тот день, когда он остался один на один с Ли и младенцем у нее на руках, он запаниковал.
«Что, если с ними произойдет что-нибудь ужасное? Что, если я потеряю их? Разве я смогу пережить это?» — думал тогда он.
До Эдинбурга они добрались к обеду. Люси из окна вагона видела, как Джона встретила его тетя, он обернулся и попрощался с Люси взмахом руки. И она подумала, что люди похожи на недосказанные истории, а не на законченную книжку. Особенно те, с которыми вы больше никогда не встретитесь. И о которых вы по-настоящему никогда всего не узнаете.
Люси с отцом сели в такси и попросили отвезти их в отель «Эндрюс», где для них были заказаны две смежные комнаты. Отелем управляла миссис Джонс и выглядела она как настоящая бабушка. Около стойки регистрации на стенке висели две фотографии — на одной был мальчик, а на другой — девочка, примерно такого же возраста, что и Люси. Но снимки казались очень старыми, словно попали сюда из другого места и другого времени. Люси вежливо поблагодарила миссис Джонс за мятный леденец, которым та ее угостила, но расспрашивать об этих детях не стала.
Они с отцом спустились в ресторан пообедать, чтобы поскорей отправиться изучать окружающую местность. Едва выйдя из отеля, они увидели старинный замок, такой красивый, что Люси остановилась как вкопанная и не могла оторвать от него глаз. Может, замок до того старый, что в нем навечно заточены какие-нибудь люди? А может, они обращены во что-нибудь наподобие того призрака? Люси не сказала мальчику в поезде всей правды. На самом деле она верила в одну вещь, но это была такая огромная и такая странная вещь, что она даже Джону не решилась довериться, хотя, наверное, рассказать о таком только и можно человеку, с которым больше никогда не встретишься.
Она верила в то, что человек может лишиться сам себя.
Небо над Шотландией было синим-синим и необыкновенно прекрасным, а воздух наполнял какой-то особенный запах. Может, как раз об этом и говорил тот доктор, который забрал с собой ее Милли. Вселенная такая бесконечная, что люди с их маленькими пустяшными заботами не имеют для нее ну абсолютно никакого значения.
Они с отцом зашли в паб; для Люси заказали имбирного эля, а для Бена стакан портвейна. Потом еще сыру и пикулей, и порцию пикши с картофелем.
— Знаешь, кажется, что история с Шарлоттой у меня немножко не получилась, — сказал Бен Грин, пока они обедали. — Извини, что втравил тебя в нее.
Люси не рассказала отцу, что это из-за нее погибли двое людей. Никогда она не расскажет ему об этом. О том, что Шарлотта вызвала Тедди Хили потому, что увидела письмо, которое выронила Люси. И никогда не расскажет о том, что все время слышит крик Майкла Маклина. Ей ни на секунду от него не избавиться.
— Если кого-то интересует мое мнение, то лично я предпочитаю Ребекку, — заметила девочка.
Бен от души расхохотался.
— Признаться, я тоже.
Они провели в Эдинбурге четыре дня, а потом поехали знакомиться с Шотландией.
— Мы вернемся, — пообещала Люси, прощаясь с миссис Джонс.
Миссис Джонс научила Люси вязать, и по вечерам, когда они возвращались после осмотра Эдинбурга и Бен уходил ненадолго вздремнуть, Люси усаживалась на кухне и под руководством миссис Джонс изучала различные виды вязания: лицевая петля и изнаночная, накиды и прочее. Миссис Джонс даже подарила девочке один моток пряжи — она пахла вереском и солью и была пурпурно-серого, как будто вечернего цвета. Старушка никогда не рассказывала о детях на фотографиях, и не похоже было, что они тут живут, поэтому Люси и не спрашивала о них. Миссис Джонс умела печь вкусные пироги с джемом и торты, так что Люси скоро опять набрала вес, который потеряла за время болезни.
— Мама обязательно научила бы меня вязать, если бы была жива.
Она и сама не могла понять, почему у нее вырвались эти слова, как-то сами по себе. Миссис Джонс и глаз на нее не подняла, но в тот вечер пригласила их с отцом к ужину и угостила тортом с зелеными грушами и сметаной. Звучит, может, и странно, зато на вкус — полный восторг!
Когда пришло время расставаться, Люси даже уезжать отсюда не хотелось.
— Непременно возвращайтесь ко мне, когда ваше путешествие подойдет к концу, — сказала миссис Джонс и подарила Люси еще пряжи и две деревянные спицы, чтобы она не разучилась вязать. Шерсть цветом была похожа на опавшие листья, а какая мягкая…
Бен взял напрокат машину и принялся переучиваться на неправильное вождение — с рулем с правой стороны. Люси из-за этого ужасно нервничала. Один раз, например, он чуть не врезался в каменную стену.
— Папа, мы не попадем в аварию?
— Надеюсь, нет. По крайней мере, постараюсь этого избежать.
Они долго катались за городом, пока Бен немного не привык, а Люси перестала бояться. Ее отец хорошо водил автомобиль, он вообще был осторожный и внимательный, и к тому же терпеливый. Прошло не больше часа, а уже казалось, что он всю жизнь водит машину с рулем на неправильной стороне.
— Куда едем? — спросил он дочку, прежде чем они тронулись в путь.
Они сейчас так и жили, день сам подскажет, чем заняться. Словно напишет в воздухе. Люси много думала над этим.
— Определенно на север, — сказала она.
Тедди не вернулся ни к своей работе, ни к себе домой. Его брат, Мэттью, старался убедить его, что в мире существуют вещи, которые люди не понимают и не могут контролировать. Он предложил им вместе отправиться в церковь и побеседовать со священником, но Тедди отказался. Он просто переехал в ближайший отель, из окон которого была видна Бромптон-роуд, улица, на которой погибла Брайн. Решение оказалось роковым, но тогда он этого не знал. Он поселился там, чтобы по утрам подойти к окну и обо всем вспомнить. Он не собирался притворяться перед собой, что ничего этого не случилось. Случилось. И отрицать это было невозможно. Через некоторое время Тедди все-таки отправился к священнику, но сделал это в одиночестве. Тот обнял его и сказал, что Тедди должен не терзать себя вопросами, а принять все как есть. Тедди обменялся с ним рукопожатием и больше никогда в церковь не ходил.
Чаще всего он вспоминал не о том дне, когда ему позвонила сестра Брайн, кажется ее звали Шарлотта, и не о том, как они с ней встретились у Серпентайна и она отдала ему письмо, которое его возлюбленная написала некоему Майклу Маклину. И даже не тот момент, когда он узнал, что его Брайн любит другого. Чаще всего он вспоминал их первую встречу.
Это случилось в Париже, в парке Тюильри, как раз напротив Музея д'Орсе. У него была назначена встреча с сотрудником фирмы по управлению недвижимостью, и если бы не это или если бы вместо него поехал в Париж Барри Арнольд, Тедди не получил бы свободные полдня и не отправился пешком через парк и не встретил бы Брайн. А так он увидел сидящую на скамье молодую красавицу с длинными светлыми волосами. Она дремала, освещенная солнцем, а он стоял и тихонько любовался этой картиной. А когда она открыла глаза, Тедди мгновенно влюбился.
Сейчас это все было похоже на научный эксперимент, который вдруг пошел неправильно. Что привлекло его в той молодой женщине? Ее аромат? Глаза, когда она впервые взглянула на него? Цветы
