– Нашла о ком горевать! Нет, давайте вызовем дух Лидии, сестры моего мужа, – перебила ее Людмила Афанасьевна. – Я хочу знать, что делает в нашем доме эта странная девица. Почему вдруг Илья объявил ее своей невестой? Почему оставил ее со своим дедом? Мне все это совсем не нравится!
«Кажется, речь идет обо мне? – встрепенулась Валерия. – Мало ли, что тебе не нравится! И почему это я странная? Никакая я не странная. Веду себя вполне прилично, во всяком случае, стараюсь».
– И еще, мне очень интересно знать, почему она так похожа на Лидию, – сказала женщина.
«Мне, кстати, тоже очень интересно, почему я так на нее похожа. Не тебе одной».
– Соединим наши энергии, дамы, возьмемся за руки, – велела медиум. – И не разожмем их на протяжении всего сеанса. Сохраняйте полную тишину, я начинаю!
– Ох и ночка сегодня, – вздохнул Шаров, устало откинувшись на спинку кресла автомобиля. – Поехали, капитан, здесь больше делать нечего, экспертная группа и без нас справится. И совсем необязательно было меня, старика, поднимать с постели, – недовольно проворчал он.
– Иван Петрович, так не я же вас поднял, – начал оправдываться Трофимов. – Так решили «там» – что вы непременно должны присутствовать, – поднял он глаза вверх. – Такого известного человека убили, вы же понимаете.
– Да при чем здесь ты? – отмахнулся тот. – Ты трогай, трогай, нечего здесь стоять, я домой хочу. Я о них и говорю, о тех, кто наверху. Нет, видно, на пенсию мне пора, устал я что-то, – вздохнул Шаров. – Нервы ни к черту. Уже половина третьего ночи! Пока до дома доеду, пока туда-сюда, уже и ложиться будет некогда, наступит пора вставать и на работу возвращаться. А мне, между прочим, пятьдесят четыре уже, я далеко не мальчик. Это вам, молодым, все нипочем, а у меня уже одышка, гипертония, подагра и геморрой. Мне еще и такого «геморроя» не хватает, как сегодня среди ночи: «Рота, подъем!» И что у нас за жизнь такая? Дослужился до полковника… начальник убойного отдела, думал – хоть теперь не будут дергать. Так нет же, извольте просыпаться, господин Шаров, и ехать на место преступления! Это дело возьмите под особый личный контроль, а мы, в свою очередь, будем контролировать вас. А что мой особый контроль даст? Можно подумать, что я экстрасенс какой-нибудь или ясновидящий. Раз – и вот вам преступник на блюдечке с голубой каемочкой, получите и распишитесь. Убийство заказное, тут и к бабке ходить не надо, чтобы догадаться, и раскрыть его, сам понимаешь… не раз-два – и дело в шляпе. Ладно, бог не выдаст, свинья не съест. Будем надеяться, что операция «Перехват» даст свои результаты, а если нет… тогда будем готовить шеи для намыливания. Расскажи мне, что тебе удалось выяснить по делу Дронова? – переключился он на другую тему. – Экспертиза что-нибудь дала?
– Никак нет, Иван Петрович, практически ничего. Отпечатки в основном самого Дронова. Есть и другие, явно женские.
– Выяснили, что за женщина?
– Пока нет, – пожал плечами Владимир. – Но что у нее нет криминального прошлого – это точно, по нашей картотеке ее пальчики не проходят.
– При чем здесь наша картотека? Выясните, что за женщина, это очень важно. Если какая-нибудь подружка, о ней обязательно должен кто-то знать. Она может быть незаменимым свидетелем. Вдруг ей Дронов что-нибудь рассказывал о своей работе или еще о чем-то? Немедленно выясни, кто такая. Тебе ясно, капитан?
– Так точно, ясно. Нужно будет поинтересоваться у Насти, она наверняка знает.
– Об этом нужно было позаботиться в первую очередь, – недовольно проворчал Шаров. – Учу вас, учу, и все без толку! Сколько я могу говорить, что любое расследование начинается с опроса самых близких? С друзей, с родственников, с любовниц, любовников… и тому подобное. Ты же разговаривал с Анастасией, насколько мне известно. Почему не спросил, есть ли у Дронова зазноба и кто она такая?
– Виноват, даже и не знаю, как я упустил это. Тогда еще не было заключения экспертизы, поэтому я как-то даже не подумал…
– Думать нужно всегда, капитан, – рявкнул Шаров. – Что ты тогда за опер, если даже не подумал?
– Виноват, – повторил Володя. – В первый раз, когда вы меня к Валерии на квартиру послали, Настя, можно сказать, рта не дала мне раскрыть. Такая взвинченная была, чуть не подралась со мной. Я же вам рассказывал, Иван Петрович. А когда я во второй раз приехал, вы знаете, что произошло в Настиной квартире, уже не до разговоров было. Но я исправлю эту ошибку, сегодня же.
– Ладно, на первый раз прощаю, но смотри, капитан, чтобы больше таких проколов не было, – строго проговорил Шаров. – Что еще можешь мне сказать по этому делу?
– Пока больше ничего, – виновато ответил тот. – Как ни прискорбно это сообщать, но пока мы топчемся на одном месте. Застряли.
– Плохо, капитан, очень плохо, – насупился Шаров. – Что Анастасия, как она ведет себя?
– За все это время она из дома не выходила. Может, поставить ее телефон на прослушку? – предложил Трофимов.
– Еще не хватало, чтобы я это делал в доме своих друзей! Ты, случайно, не забыл, что она живет сейчас в квартире Протасовых?
– Нет, – пожал плечами Владимир. – Но, сами понимаете, в нашем деле, как на войне, все средства хороши.
– Эти средства в данной ситуации не очень-то годятся. Сегодня в восемь утра прилетает Свиридов, поезжай в аэропорт и встреть его. Поговори с ним, может, он даст хоть какую-нибудь зацепку, – велел Шаров. – Не забудь поинтересоваться, спроси о подружке Дронова. Друг наверняка знает, кто она такая, если, конечно, не какая-нибудь проходящая.
– Это как – проходящая? – не понял Владимир.
– Это когда их много и всех не упомнишь, – хмыкнул Шаров. – Сегодня одна, завтра другая, а послезавтра – сразу три. И не стыдно тебе, молодому человеку, спрашивать о таких вещах у меня, почти пенсионера?
– Я просто не понял сразу.
