– В каком смысле – соответствующий?
– Кир, не прикидывайся дурачком! Ты прекрасно понял, о чем я говорю. Одежда должна быть не первой свежести, ботинки без подошвы, пара синяков на физиономии и бутылочка водочки в придачу, естественно.
– Плюс банка килек в томате! Ты смотри-ка, а я думал, что только нашей Катастрофе такие гениальные мысли в голову приходят. Любит она это дело с переодеванием, лицедейство у нее в крови. Ан нет, у нас, оказывается, тоже мыслительный процесс в порядке. Можешь мне не поверить, но я тоже об этом размышлял. Думал, может, нам прикинуться бездомными?
– Если они примут нас за своих, считай, половина дела будет сделана, а если повезет, то и полностью, – продолжил мысль брата Данила. – Ведь каким-то образом шантажист нашел этого Колотушина? Не исключена возможность, что они вообще очень хорошо знакомы. Могут, например, жить рядом.
– На свалке? – усмехнулся Кирилл.
– Ага, именно там, – поддержал шутку брата Данила. – Итак, что же мы с тобой решим?
– Мне кажется, завтра мы вполне сможем исполнить задуманное, перевоплотившись в бомжей. Только, как ни крути, придется Юльку попросить помочь. Если честно, я даже не знаю, с чего начинать, чтобы стать похожим на бездомного, тут требуется женская рука. Да и грима у нас нет, а у Катастрофы косметики килограммов пять найдется.
– Она будет просто счастлива, – согласился Данила. – И обязательно не забудет отметить, что снова мы без нее – никуда.
– Что ж, пусть порадуется, я не против. Слушай, может, все-таки стоит подождать, пока шантажист не перешлет Людмиле на электронную почту номер следующего счета? – задумчиво проговорил он. – В принципе, уже завтра или послезавтра он должен объявиться.
– А что это даст? Ты думаешь, на этот раз он откроет счет по собственному паспорту? – хмыкнул Данила. – Я лично сомневаюсь. Опять это какой-нибудь бомж будет или пенсионер из дома престарелых, который уже на ладан дышит. Ты посмотри, что получается! Один старик умер в больнице, второй в доме престарелых живет, ничего не соображает. Как мог паспорт попасть в руки шантажиста, а потом каким-то невероятным образом снова оказаться в его тумбочке? Чертовщина! Чем дальше в лес, тем больше бурелома.
– Никакой чертовщины, – возразил Кирилл. – Тут и думать нечего… я уверен, что кто-то из родственников старика причастен к этому делу.
– Но ведь в доме престарелых старшая медсестра утверждала, что к старику никто не приходит.
– Почему ты думаешь, что она сказала правду? Может, ей заплатили за молчание.
– Такой вариант не исключен, – согласился Данила. – А мы, к сожалению, уже не милиция, чтобы все перепроверить и заставить ее говорить правду.
– Родственники у старика есть, как нам удалось выяснить, – пробормотал Кирилл. – И мне бы очень хотелось с ними познакомиться. Бросили больного человека и даже не навещают. Я нутром чувствую, что они причастны к этому делу.
– Может, ты и прав, только пока у них неопровержимое алиби. Они в отпуске, а шантажист – здесь, в Москве, ждет, когда Людмила отстегнет ему сто тысяч зеленых, – напомнил Данила.
– Я не говорю, что они имеют отношение ко всем трем случаям, но хотя бы к одному – точно. Пусть и косвенно.
– Нам это ничего не дает, если даже все так. Мы не можем ждать, пока они объявятся. Ты прекрасно слышал, что сказала их соседка. Они уехали за границу, вернутся только через две недели. Имеется ли у нас с тобой такой срок? – прищурился Данила.
– Чего нет, того нет, – нехотя согласился Кирилл.
– Что и следовало доказать. Поэтому нам стоит попробовать разыскать этого Ивана. Он – единственный человек, с которым мы можем поговорить, с остальными уже не получится. Один умер, второй в маразме. И потом… Колотушин, судя по нашим данным, молодой парень, надеюсь, он прекрасно помнит, кто у него брал паспорт, что с ним делал, и все такое прочее.
– Вряд ли он знает, что именно с его паспортом делали, – возразил брату Кирилл. – Небось заплатили литром водки, и все дела. А что еще бомжу для счастья надо?
– Скорее всего, так и было, но по крайней мере у нас появится словесный портрет этого финансового воротилы. Ведь Колотушин типа этого видел, разговаривал с ним, если паспорт свой отдал, значит, должен был запомнить, как он выглядит? Хоть приблизительно поймем, кого ищем, и сможем действовать дальше, – сосредоточенно размышлял Данила. – Сразу же позвоним Людмиле, обрисуем шантажиста, глядишь, она его и вспомнит… Я, как и она, уверен, что это кто-то из ее близкого окружения – к бабке не ходи. Согласен?
– В общем, да. Только, может быть, завтра или послезавтра, когда наш типчик пришлет письмо на электронную почту, появится более реальный вариант?
– Слушай, мы это уже обсудили, – засопел Данила. – Этот вариант ничуть не лучше других, если он вообще прокатит. Кто знает, что шантажист придумает в очередной раз? Ты уверен, что все произойдет точно так же, как прежде? Я – нет. Сто тысяч долларов – достаточно серьезная сумма, не десять и не пятнадцать, больше он рисковать не будет. Мы не можем себе позволить зря терять время, у нас его и так нет. А наше время – наши деньги! Провалим задание, вообще без бабок останемся, мне этого очень не хотелось бы.
– А как же Киселев? – вспомнил Кирилл. – Мы же хотели к нему съездить, если опять Соломатина не найдем.
– Киселев никуда не денется, – отмахнулся Данила. – Ты же сам говорил, что это – самый последний, крайний вариант. Если завтра у нас ничего не получится с помойкой, поедем к нему.
– Со свалкой, – хмуро поправил его Кирилл.
– Какая разница – свалка, помойка? Нечего к словам придираться. Все, поехали домой, поделимся своими планами с Юлькой, попросим, чтобы она помогла нам стать бомжами, – заключил Данила. –
