налезет, а на меня – очень сомневаюсь. Они же на два размера меньше меня.
– Ничего, как-нибудь втиснем вас, – девушка развернула комбинезоны. – Ну и аромат! Плесенью воняют.
– Простирнуть, наверное, надо? – предположил Данила.
– Сойдут, даже хорошо, что они такие вонючие, – не согласилась Юлька. – Сразу братва со свалки вас за своих примет.
– Нет, я не согласен это носить, хоть пристрелите, – возразил Кирилл, с подозрением глядя на робы и дергая носом. – Потом за год не отмоешься.
– Ладно, я их в машинку заброшу, постираю, высушу. И правда, слишком воняют. Сколько раз порывалась их выкинуть, да все руки не доходили. Но нет худа без добра… пригодились. После стирки мы их немного испачкаем, но вони уже не будет, – и Юля направилась в ванную комнату.
Когда через пару часов комбинезоны были готовы и братья напялили изысканные наряды, Юлька, увидев их, не удержалась и сложилась пополам от смеха.
– Мама дорогая, умереть и не встать, – заикаясь, бормотала она. – Снимите это немедленно!
– А что ж тогда делать? – развел Данила руками, и комбинезон затрещал на его мощной фигуре по всем швам.
Кирилл стоял перед зеркалом и, нахмурив лоб, смотрел на свое отражение, смахивающее на злую карикатуру. Брючины сантиметров на двадцать не доставали до щиколоток, а рукава заканчивались чуть ниже локтей. Сыщику было страшно тесно, даже несмотря на то, что пуговицы он еще не застегнул. О Даниле и говорить не приходилось… застежки на комбинезоне, в который он невероятным образом втиснулся, расположились как раз под его подмышками.
– Хватит ржать, – рявкнул Кирилл на Юльку. – Лучше подумай, что теперь? У нас времени в обрез, требуется срочно попасть на свалку. Не в смокинге же идти?
– А я здесь при чем? Заранее бы об этом позаботились, а не валили с больной головы на здоровую. Как поделиться своими планами – не лезь Юлька не в свое дело, а как проблемы решать, вам нужна Смехова! Тоже мне, стрелочника нашли.
Данила бросил на брата грозный взгляд.
– Не обращай на Кирилла внимания, ты же знаешь, он нервный.
– Сам ты… – буркнул тот.
– Э-эх, дети малые, – вздохнула Юлька. – Сидите здесь и ждите меня, я скоро, – велела она.
– Куда ты собралась? – удивился Данила.
– Пойду к рабочим, что наш двор убирают, у них наверняка что-нибудь найдется.
– К узбекам, что ли?
– К узбекам, к таджикам – какая разница? Нам, татарам, все равно, лишь бы дело вышло. Думаю, мне удастся у них нечто подходящее прикупить, они наверняка все барахло у себя складывают, когда помойку разбирают.
– И мы должны будем это надеть?
– У тебя есть альтернатива? – прищурилась Юля. – Предлагай, я внимательно слушаю.
– Слушайте, что вы из такой ерунды проблему сделали? – вклинился Кирилл. – Данила, иди к нам, посмотри на антресоли. Ты же знаешь нашу маман, ей жаль выбрасывать старые вещи. Подберем что- нибудь подходящее, и останется самая малость – кое-где порвать и в некоторых местах испачкать.
– О, точно, – повеселел тот. – Кир, ты молодец. И как это мне самому в голову не пришло?
– Я сам только что вспомнил.
– Ага, я пошел, – Данила бросился к выходу.
– А ларчик-то очень просто открывался, – засмеялась Юля.
– Погоди радоваться, вдруг ничего не подойдет, – осадил ее Кирилл. – Черт, вот уж никогда не думал, что так сложно стать бомжом!
– Это как раз не проблема, особенно в наше нелегкое время, – сказала Юля. – А вот сыграть бомжа – достаточно сложно. Так что вам с Данькой придется мобилизовать все ваши артистические ресурсы, и – вперед, на свалку! Главное, чтобы вас не раскусили, а то… даже думать об этом боюсь. Там люди серьезные, церемониться не будут. Я недавно по телику о какой-то свалке передачу смотрела. Страшное дело, что там творится! Представляешь, Кир, у них там все контролируется, регулируется, одним словом, своя мафия.
– Знаю, – отмахнулся тот. – Не зуди над ухом, и так нервы на пределе.
– У меня они тоже не железные, поэтому я и болтаю без остановки.
– Лучше помолчи, – ответил Кирилл. – И знаешь что, Юль? Налей-ка мне водки, граммов сто, – неожиданно попросил он. – А еще лучше – сто пятьдесят.
– Нет проблем, – кивнула та.
Пройдя в кухню и открыв холодильник, Юля достала бутылку сорокаградусной.
«Тоже, что ли, выпить? Так волнуюсь – плакать охота. Нет, не буду, мне нельзя рассекречиваться перед братьями, иначе во всем им признаюсь».
– Мне кажется, сто пятьдесят – маловато перед таким ответственным делом, – проговорила Юля, входя в комнату с бутылкой водки в руках. – А вот двести – в самый раз.
