– Какой мужчина? – принял стойку сыскной собаки Владимир.
– Какой, какой, обыкновенный. В шляпе с большим козырьком.
– Без пальца? – тут же влезла в разговор Лариса.
– Про пальцы сказать ничего не могу, не видал. А вот что ругались с Виктором, это точно слышал. Слов, конечно, передать не могу, не понял ничего, у меня в слуховом аппарате батарейки сели. Даже грохот слышал, похоже, подрались они.
Лариса и Виктор переглянулись.
– А Виктор ему сам дверь открыл? – поинтересовался Владимир.
– Вот чего не видал, того не видал, – развел старик руками. – Я был на балконе, а когда в комнату вошел, тогда шум и услыхал.
– А, стоя на балконе, не видели, кто в подъезд входил?
– Нет, не мог я видеть. У меня балкон на другую сторону выходит, аккурат на проезжую часть. Нет, не мог видеть. Вот когда уходил мужил в кепке, я уже у двери дежурил и в глазок его рассмотрел. Правда, зрение уже у меня не то, но пока без очков обхожусь, только когда газетку почитать захочу, тогда надеваю.
– Ну а что вы еще можете сказать про того мужчину? Какой он?
– Какой? Да вроде обыкновенный, сейчас таких много. Высокий, худой, в шляпе, ее еще футболкой называют.
– Бейсболкой, – поправила Лариса.
– Во-во, так и называют, точно, дочка, ты приметила.
– Не густо, – вздохнул Владимир. – Что делать-то будем? – обратился сыщик к Ларисе.
– Откуда я знаю? Наверное, нужно в милицию сообщить, только затаскают ведь. Пока докажешь, что ты не верблюд, успеешь на пенсию выйти, а у меня всего два дня осталось.
– Оставлять все, как есть, тоже нельзя, – возразил Владимир.
– Это я и без тебя прекрасно понимаю, не глупая, – окрысилась Лариса. Она повернулась к старику и, сложив ручки, взмолилась: – Родион Павлович, миленький, может, вы сами в милицию позвоните и скажете, что вашего соседа убили? Понимаете, если мы это сделаем, нас же затаскают, а вы – сосед, человек пожилой, что с вас взять. Ну допросят пару раз и все. Вы им все про того мужчину расскажете, и от вас отвяжутся. Сами понимаете, мы-то здесь совершенно ни при чем. Пришли и сразу на труп наткнулись.
– А Витю что же, взаправду убили? – с любопытством зашептал старик.
– Похоже на то, – кивнула девушка.
Родион Павлович задумался, а потом, прищурив глазки, спросил:
– А ежели на меня повесят?
– Кого? – не поняла Лариса.
– Кого, кого? Труп соседский, кого же еще? – со значением произнес старик.
Лариса не выдержала и рассмеялась.
– Родион Павлович, хороший мой, вам сколько лет?
– В этом годе восемьдесят шесть стукнет, – гордо вскинув голову, ответил Родион Павлович.
– Никто на вас никого вешать не будет, успокойтесь. Вы по возрасту на роль убийцы не тянете.
– Это почемуй-то? Я еще очень даже крепкий.
– Родион Павлович, я в этом не сомневаюсь. Просто сейчас речь о другом. Вы согласны нам помочь и не говорить, что видели нас здесь? Вы же понимаете, что это не мы сделали? Просто очень не хочется иметь дело с милицией.
– Ступайте, только в милицию сами звоните. Я уже говорил, что у меня аппарат на ухе, что по телефону говорят, ничего не понимаю.
– Спасибо, миленький, – взвизгнула девушка и повисла у старика на шее.
Владимир тем временем подошел к телефону, и только было хотел набрать 02, как тут же отдернул руку.
– Я совсем идиот, ведь в одну секунду вычислят, откуда звонок. Поймут по голосу, что не сам старик у телефона, и расколют его в одну минуту. Нужно из автомата позвонить. – Он повернулся к Ларисе: – Все, пошли отсюда, звонить буду из автомата. А еще лучше, если вы, Родион Павлович, когда мы уйдем, постучите к соседям, поднимете панику. Расскажите, что пошли к соседу, ну за спичками, например, или за солью, а его дверь открыта, а сам он в ванной комнате на полу с перерезанным горлом.
– А он с перерезанным? – испуганно прошептал старик.
Владимир посмотрел на его побледневшее лицо и сразу же пожалел о своих словах.
– Да, к сожалению, – пришлось ему подтвердить свое страшное сообщение.
– Нет, никуда я не пойду и ничего делать не буду, – засуетился старик. – Вы уж сами, что хотите, то и делайте, а я ничего не видел и ничегошеньки не знаю. Вот вам мой ответ, – торопливо говорил Родион Павлович, бегая по комнате. – Ох, это же надо было мне, дураку старому, дверь вам открыть. Идите с богом, дайте последние денечки прожить спокойно. Самому помирать уж скоро, а я буду здесь с мертвецами возиться. Ох, грехи мои тяжкие, – не унимался старик. – Ступайте, вам говорят, я вас не видел и ничего не знаю! – И он торопливо распахнул дверь, давая понять, что аудиенция закончена.
