– А что это в уголочке? – обратила внимание подруги Ирина еще на две цифры. – Ну вот, я же говорила, что это номер телефона, – обрадованно сообщила она подруге.
– Ир, ну ты сама подумай. Кто так номер телефона записывает? Сверху две цифры, а потом еще пять.
– Для конспирации, – не сдавалась девушка.
– Голова у тебя умная до невозможности! Это номер ячейки, объяснила же только что! А вот вокзал какой? – нахмурилась Катя.
– Нужно сначала все в сумке перетряхнуть как следует, а уж потом думать. Вдруг там как раз и указано, на каком вокзале нужно искать? – сделала заключение Ира и начала просматривать все вещи, имевшиеся в сумочке. Не обнаружив ничего, что могло бы подсказать, на каком вокзале Москвы может находиться ячейка камеры хранения, номер и шифр которой были написаны на клочке бумаги, Ира присела на стул и задумалась. – Как ты думаешь, Кать, вот если бы у тебя была такая ситуация, на какой бы ты вокзал поехала?
– Не знаю, – пожала девушка плечами. – Наверное, на тот, который поближе к дому.
– Вот и нужно сначала проверить самые ближайшие вокзалы от твоего дома.
– Почему это – от моего?
– А от чьего же еще? Она же к тебе приехала, – пожала Ирина плечами.
– Слушай, Ирка, кажется, я знаю, на каком вокзале нужно искать эту ячейку, – оживилась Катя.
– На каком?
– На Ярославском! Ведь Юлия жила в Лучанске, приехала оттуда, а это по ярославскому направлению, значит, и вокзал Ярославский! Поехали прямо сейчас! Ведь что-то она спрятала в той ячейке. Почему же она тогда у себя в городе не открыла мне дверь? Видно, чего-то сильно боялась…
– А сейчас, значит, сама приперлась, не побоялась? – проворчала Ира. – А ее здесь взяли и пристрелили! Ясно, чего она боялась, здесь и к гадалке не нужно ходить. Ой, Катюша, в страшную историю ты вляпалась, вот что я тебе скажу! Немедленно собирайся, пойдем в милицию и все расскажем! Как ты была в командировке, как тебя там чуть не убили, как ребенка подкинули, а потом утащили втихую. Не суй ты свой нос никуда, это может закончиться плохо, совсем плохо, как с этой женщиной. – И Ирина указала на окно.
– Не говори глупости, Ира, никакая милиция не будет этим заниматься, тем более московская. Все, что со мной произошло, произошло не здесь, а в том городе. Скажут: это не наша территория. Где совершали на вас покушения, туда и обращайтесь. Ты что, не знаешь манеру наших правоохранительных органов? Спросят: где ваши доказательства, девушки, кроме слов? Что мы на это ответим? Никаких доказательств, что меня действительно хотели сначала задавить, а потом отравить, у меня нет! Даже письма от этого старика нет, и сам он уже в могиле, ничего подтвердить не сможет. Ни того письма, что было при мальчике, когда его подкинули. Ничего нет! Что мы предъявим, об этом ты подумала?
– Но ведь они же обязаны отреагировать на сигнал!
– Много кто чего обязан делать у нас в стране. Только где ты видела, что эти обязанности выполняются? Как правило, ими лишь пренебрегают, – без остановки говорила Екатерина, размахивая руками.
– Ну, тогда я не знаю, что делать, – хлопнула Ирина руками по бедрам. – Значит, будем сидеть и ждать, пока все разрулится само собой?!
– А вот этого как раз мы и не должны делать. Если будем сидеть и ждать, меня тогда действительно где-нибудь пристрелят или придушат в укромном уголочке. Буду действовать и начну прямо с завтрашнего утра.
– С чего ты собираешься начинать?
– С вокзалов. Нужно узнать, что там в этой ячейке лежит, если я, конечно, не ошибаюсь и это действительно цифры кода ячейки в камере хранения. И еще очень немаловажный факт. Я почему-то уверена, что племянница старика и няня – это одно и то же лицо.
– Почему ты вдруг так решила?! – Ира вытаращила глаза.
– Голос, Ирочка, голос один и тот же! Эта женщина спешила ко мне, чтобы рассказать что-то очень важное, иначе она бы так не рисковала. Я видела, как она бежала по нашему двору и поминутно оглядывалась. Это значит: она предполагала, что за ней могут следить. А ее взяли да и убили! Ты понимаешь, что это может означать? Преступники прекрасно знали, куда она идет, остановить ее не смогли и решили убить. Представляешь себе, что могла знать эта женщина, если даже пошли на ее устранение?
– Во всяком случае, меня успокаивает в этой истории одно, – сказала Ира. – Преступники знают, что до тебя ей дойти не удалось, а это значит, что ты пока ничего не знаешь и не представляешь для них серьезной опасности.
– Не забывай, что меня пытались два раза убить в том городке, – напомнила Катя. – Это значит, что они все же боятся меня, хоть я пока ничего толком не знаю. Единственное, в чем я уверена, – что старик не соврал. У Тимки было шесть пальчиков на правой ножке, а бывший доктор как раз говорил о мутантах. Теперь я спокойно могу сложить воедино эти два события.
– Какие? – не поняла Ирина.
– Подкидыша и письмо врача. Мне подбросили ребенка, зная, что я буду заниматься этим делом: письмо уже было в редакции!
– А кто же тогда похитил мальчика у тебя из-под носа?
– Те, кому это было выгодно, неужели не поняла до сих пор?
– В том-то и дело, что прекрасно поняла и очень боюсь лезть в это дело, – ответила Ирина с истеричными нотками в голосе. На ее лбу было «написано», как она нервничает и до ужаса боится.
– Тебя никто в это дело лезть и не просит. Ты вот говоришь: оставь все, как есть. Как я могу пустить это на самотек? В моем доме творится черт знает что! Я должна докопаться до истины.
– «Добро обязательно победит зло. Поймает в сортире и зверски замочит», – проворчала Ирина.
– Ты что это там себе под нос бормочешь? – нахмурилась Катя.
– Ничего, – буркнула Ира и уставилась в окно.
– Ир, ты не нервничай, очень тебя прошу. Я очень осторожно все буду узнавать, комар носа не подточит. Я же себе не враг!
Катя хотела сказать подруге что-то еще, но запнулась на полуслове, потому что кто-то позвонил в дверь.
– У нас сегодня день открытых дверей, – усмехнулась Ирина и пошла открывать.
Катя в это время лихорадочно сгребла все обратно в сумочку и понеслась в комнату, чтобы спрятать ее. Она остановилась посередине комнаты и обвела ее взглядом, ища наиболее подходящее место. Взгляд остановился на большом плюшевом мишке. На спинке игрушки была «молния», там были запрятаны батарейки, и Катя решила, что это будет самое подходящее место.
Ирина беспечно распахнула дверь и лишь после этого сообразила, что нужно было бы посмотреть в глазок. На пороге снова стояла Галина Ивановна и, как только она увидела девушку, тут же понеслась, как «скаковая лошадь по пастбищу».
– Вы с Катей видели, что у нас во дворе произошло?! Ужас какой, прямо катастрофа! Это до чего же мы дожили, люди добрые?! В нашем дворе – и застрелили человека, да еще женщину к тому же! Вы с Катей случайно не знаете, к кому она приезжала? От меня только что милиционер ушел, сейчас, наверное, и к вам придет. Я специально к вам забежала, чтобы предупредить. Он сейчас к бабе Мане пошел, которая со мной на одной лестничной площадке живет. Ой, что делается, что делается, не могу до сих пор в себя прийти! Я в магазин ходила, обратно иду, смотрю – а во дворе машина милицейская и «Скорая помощь». Гляжу – а рядом тело лежит, простыней накрытое! Я, конечно, к лейтенантику, молоденькому такому, подхожу, интересуюсь, что случилось, а он и говорит: убийство! Меня прямо там чуть не парализовало от страха, – не переставая, тараторила Галина Ивановна, не давая вставить даже слово.
Ирина закатила под лоб глаза и подумала: «Вот если бы парализовало твой язык, думаю, весь дом завыл бы от радости!»
– Что творится-то на белом свете? – неслась дальше Галина Ивановна. – То дома взрывают, то стреляют прямо на глазах у всех! По виду вроде приличная женщина, я имею в виду, одета очень хорошо.
