отпустили, и они поскакали обратно, приплясывая, забрасывая голову, шерсть блестела на солнце, как яркий шелк жокейских костюмов. Они исчезли за поворотом дорожки.
Толпа возбужденно гудела, голоса букмекеров перекрывали шум.
– Двадцать к одному, вторая стойка.
– Солнечная Танцовщица – по пяти, Пассат – поровну.
Дафф улыбнулся, скаля зубы.
– Верно, так всем и говорите.
Канди нервно мяла в руке перчатки; она взглянула на Шона:
– Ты самый высокий, тебе видно, что там?
– Стоят в линии, – ответил он, не отрывая взгляда от бинокля. – А теперь как будто начинают. Да, вот, начали!
– Говори, говори! – просила Канди, колотя Шона по плечу.
Лошади показались.
– Тебе видна кобыла?
Дафф увидел зеленое пятно в группе.
– Да, вот она, идет шестой или седьмой.
– А кто рядом с Пассатом?
– Это жеребец Гамильтона. Из-за него не тревожься, он повернет последним.
Фриз из лошадей – их головы поднимались и опускались, как молоты, позади оставалось светлое облако пыли – был обрамлен оградой, а дальше – белыми шахтными отвалами. Кони ниткой темных бус прошли поворот и вышли на прямую.
– Пассат по-прежнему здесь. Мне кажется, он нагоняет. С жеребцом покончено, и пока ни следа кобылы.
– Да! Вон она, Дафф, идет сбоку, в стороне от других. Хорошо идет.
– Давай, дорогой, – полушепотом подгонял Дафф. – Покажи, на что способны твои копыта.
– Она вырвалась из группы, нагоняет, Дафф, идет очень быстро, – предупредил Шон.
– Давай, Пассат, не уступай, – умолял Дафф. – Не подпускай ее, мальчик!
Теперь они услышали топот копыт. Звук походил на далекий прибой, но быстро приближался. Показались цвета: изумрудно-зеленый на лошади цвета меда и темно-бордовый с золотом на гнедом.
– Давай, Пассат, давай! – закричала Канди.
Она подпрыгнула, шляпа сползла ей на глаза, и она нетерпеливо сорвала ее, так что волосы упали ей на плечи.
– Она его догоняет, Дафф!
– Дай ей хлыста, Гарри, ради бога, дай ей хлыста!
Топот превратился в гром, накатился на них и пролетел мимо. Нос кобылы держался на уровне сапога Гарри, но неуклонно полз вперед и поравнялся с напряженным плечом Пассата.
– Хлыст, будь ты проклят! – орал Дафф. – Дай ему хлыста!
Правая рука Гарри мелькнула с проворством мамбы, удар, удар; они слышали эти удары сквозь рев толпы, сквозь топот копыт, и гнедой жеребец рванулся вперед. Две лошади одновременно пересекли линию финиша.
– Кто победил? – спросила Канди с трудом.
– Я не видел, черт возьми, – ответил Дафф.
– Я тоже…
Дафф достал носовой платок и вытер лоб.
– Это не на пользу моему сердцу, как говорит Франсуа.
– Хочешь сигару, Дафф?
– Спасибо, будет в самый раз.
Все повернулись к доске над судейским блоком. Наступила тревожная тишина.
– Почему им требуется столько времени, чтобы решить? – пожаловалась Канди. – Я так расстроена, что мне срочно нужно в туалет.
– Вывешивают результаты! – крикнул Шон.
– Кто первый?
Канди вытянула шею, пытаясь посмотреть поверх голов толпы, потом замерла с тревожным выражением.
– Номер шестнадцать! – одновременно взревели Дафф и Шон. – Пассат!
Шон ударил Даффа в грудь, и Дафф наклонился и сломал сигару Шона пополам. Они оба обняли Канди. Она завизжала и попыталась вырваться.
– Прошу прощения, – и она убежала.
– Позволь угостить тебя выпивкой.
Шон раскуривал искалеченный остаток сигары.
– Нет, это моя привилегия, я настаиваю.
Дафф взял его за руку, и они с широкими счастливыми улыбками пошли к павильону.
За одним из столиков сидели Градски и Макс. Дафф подошел к ним сзади, одной рукой приподнял шляпу Градски, другой взъерошил его редкие волосы.
– Не расстраивайся, Норман, нельзя все время выигрывать.
Градски медленно повернулся. Он отобрал свою шляпу и пригладил волосы, глаза его желто блеснули.
– Он собирается говорить! – возбужденно прошептал Дафф.
– Я согласен с вами, мистер Чарливуд, все время выигрывать нельзя, – произнес Норман Градски. Произнес очень отчетливо, лишь слегка запинаясь на «в»: для него это всегда был самый трудный звук. Встал, надвинул шляпу на голову и ушел.
– Я пришлю чек в ваш офис с утра в понедельник, – тихо сказал Макс, не отрывая взгляда от стола. Потом тоже встал и пошел за Градски.
Глава 20
Шон вышел из ванной, борода его была чуть встрепана, вокруг талии повязано купальное полотенце.
Напевая, Шон набрал в ладонь лавровой мази из квадратного флакона и стал втирать в волосы. Дафф, сидя на позолоченном стуле, наблюдал за ним. Шон тщательно расчесал волосы и улыбнулся своему отражению.
– Ты великолепное создание, – сказал Шон своему отражению.
– Толстеешь, – хмыкнул Дафф.
Шон обиделся.
– Это сплошные мышцы.
– У тебя зад как у гиппопотама.
Шон развернул полотенце и повернулся спиной к зеркалу; он разглядывал себя через плечо.
– Мне нужен тяжелый молот, чтобы загнать длинный гвоздь, – сказал он.
– О нет, – простонал Дафф. – Твой мозг в это время дня словно свинина на завтрак, тяжеловато для желудка.
Он достал из шкафа шелковую рубашку, взял ее на манер тореадора, сделал два выпада и набросил себе на спину.
– Оле! – сухо зааплодировал Дафф.
Шон надел брюки и сел, чтобы обуться.
– У тебя сегодня хорошее настроение, – сказал он Даффу.
– Я только что вырвался из урагана чувств!
– В чем дело?
– Канди хочет венчаться.
– Неужели это так плохо?
– Да, нехорошо.
