Античная драма

Поток у кромки двух материков проплыв,
К восходу солнца, на восток пылающий,
Ступай от моря шумного, и ты придешь
К полям Кистены,[68]  в край горгон, где древние
Живут Форкиды.[69]  Три на вид как лебеди,
Но с общим глазом, и один-единственный
У каждой зуб. Лучами никогда на них
Не смотрит солнце, месяц не глядит в ночи.
А рядом — три горгоны змеекудрые,
С крылами, сестры этих, людям страшные:
На них как взглянет смертный — так и дух долой.
Об этом для острастки говорю тебе.
Теперь о страхе о другом сказать хочу.
Кусливых бойся грифов, Зевса бешеных
Собак, и бойся одноглазых конников
Из рати аримаспов,[70] у Плутонова
Потока золотого обитающих.
Ты к ним не приближайся. В дальний край затем
Придешь, где племя черных возле утренней
Живет зари. Течет там Эфиоп-река.[71]
Ее высоким берегом дойди потом
До водопада, где с отрогов Библоса
Нил многочтимый чистую струю стремит.
Тебя он в треугольную и выведет[72]
Ту землю, Ио, где тебе с потомками
Вдали от мест родимых суждено осесть.
Коль непонятна иль туманна речь моя,
Переспроси, отвечу вразумительней:
Досуг, увы, мне больший, чем хотел бы, дан.

Предводительница хора

Что ж, если ты не кончил или что-нибудь
Забыл сказать ей о злосчастном странствии,
То говори. Но если все сказал, тогда
Припомни, что просили мы, и выполни.

Прометей

Все о скитаньях ей поведал полностью,
Но чтобы убедилась, что не вздор мелю.
Я расскажу, что было с нею, прежде чем
Сюда явилась, — в подтвержденье слов моих.
Большую часть событий, впрочем, выпущу
И о конце блужданья твоего скажу.
Итак, когда ты вышла на Молосскую[73]
Равнину и к высотам у Додоны, где
Феспрота Зевса дом[74]  стоит пророческий
И вещие, о диво, те дубы растут,
Которые, не обинуясь, явственно
Тебя супругой Зевсовою будущей
Назвали славной, — что за честь, не правда ли? —
Ты в исступленье вдруг метнулась к берегу,
К заливу Реи ринулась огромному
И вспять от взморья снова понеслась бегом.
Настанет время — будет Ионическим
Залив тот называться, — знай доподлинно, —
В напоминанье людям о твоем пути.
Вот ты и получила доказательство,
Что ум мой видит больше, чем увидит глаз.
Теперь и остальное вам и ей скажу,
На прежнюю вернувшись колею речей.
Каноб — такой есть город на краю земли,
Близ устья Нила, у наносов илистых.
Там от безумья Зевс тебя и вылечит,
К тебе рукою прикоснувшись ласково,
И ты родишь Эпафа темнокожего,[75]
Дитя прикосновенья. И землею всей,
Что Нил поит широкий, будет править он.
И пять колен пройдет, и пятьдесят сестер
Вернутся в Аргос,[76] не желая с братьями
Двоюродными, крови той же, в брак вступить.
А те, пылая страстью и преследуя,
Как ястребы голубок, беглых девушек,
Свою добычу схватят, но не радостной
Добыча будет эта. Бог расстроит брак.
Земля пеласгов[77]  примет женихов. Арес[78]
Руками дев убьет их в ночь бессонную.
Да, каждая из жен у мужа каждого
Отнимет жизнь, двуострый в горло нож всадив.
Любовь такую и моим бы недругам!
Томясь желаньем, лишь одна из девушек
Растает, мужа не убьет. Погаснет в ней
Ее решимость. Слабой предпочтет прослыть,
Но никаким убийством не запятнанной,
И от нее аргосский царский род пойдет.
Рассказывать подробней — дело долгое.
Но семя это даст того отважного
Стрелка из лука, что меня от мук моих
Избавит. Вот что мать давнорожденная
Фемида Титанида предсказала мне.
А как и где — об этом много времени
Речь заняла б, да и тебе что проку в том.