Западноевропейская поэзия XX века

Еще феаки там живут Гомеровы…[73]
Восток в объятье с Западом сливается,
и, темный, близ оливкового дерева,
там кипарис к лазури прорывается.

Там сердце жаждет снова жить и веровать,
там земли Пирра взору открываются;
гармония ключами изливается,
стремится грезы древние навеивать.

Там слышен мудрый голос новогреческий, —
Слепец бессмертный ловит песни новые
и вздохи роз разносятся пунцовые;

Тень Соломоса[74] дышит их цветением,
и Демодок, объятый вдохновением[75],
прекрасный Крит и край поет отеческий.

* * *

«И я, такой как есть, с таким непрочным сердцем…» Перевод Новеллы Матвеевой

И я, такой как есть, с таким непрочным сердцем,
в груди большой дрожащим, подобно птице пленной,
среди сильнейших и могущественных мира
всех ближе к свету я и к истине священной.
И потому кипит в душе моей глубоко, —
хотя тоску в себе и слабость я несу, —
ко всем сильнейшим и могущественным мира
презрение. И мне оно к лицу.

* * *

«Богиня Слова ты, о материнский…» Перевод Новеллы Матвеевой

Богиня Слова ты, о материнский,
родной язык, души язык достойный!
Глубокое прозренье исчертило
чело твое и стан согнуло стройный.
Но распрямись! Из будущего мира
победы весть я для тебя похитил,
как ту звезду, что светит через время.
О греческий язык! О смерти победитель!

* * *

«На дне отцовских книг вы сном священным спите…» Перевод Новеллы Матвеевой

На дне отцовских книг вы сном священным спите,
о древние слова, под мертвой пеленою.
И вы, испуганные вороны, молчите:
живая жизнь встает передо мною.
Чем жестче я веду с судьбою старый спор
и чем уверенней гоню коня мышленья,
с тем большей жаждою вдыхаю воздух гор,
тем легче говорю на языке селенья.

* * *

«Певец! Поверь, в ней нет ни капли лжи…» Перевод Н. Горской

Певец! Поверь, в ней нет ни капли лжи:
в ней — плоть твоя, в ней — красной крови гром!
Фантазия — в тебе, но рубежи
фантазии — до звезд, и в небе — дом.

Ее поток всегда бурлил и жил
и, все сметая, несся напролом;
ты — в нем, как луч, зажегший витражи
и вдруг переиначенный стеклом.