Западноевропейская поэзия XX века

Я опущусь с парашютом в самом сердце подпольных сражений,
у меня при себе будет все, чтобы ранить дороги,
калечить мосты, отравлять водоемы; я научу партизан, как получше устроить засаду,
как бесшумно снять часовых
и как правильней спеть немудреный куплет пулемета;
я агентов противника буду ловить,
как бабочку ловят фуражкой.
Каждый мой день будет кровью и кровью отмечен,
каждая ночь моя станет возмездия ночью.
Будет мой хлеб отдавать синеватым дымком перестрелки.
На рассвете однажды я лягу в траву, уткнувшись в свой пропуск
фальшивый.
Прежде чем в землю меня закопать, люди спросят: «А кто он
такой?»
И никто им не скажет: «Он тот, кто сражался,
чтоб чистыми были дороги,
чтобы птицы летали спокойно».
«Как его имя?» Не скажет никто:
«Его имя — вот эта трава
и счастливые в поле ромашки».
И забудут меня,
но опять под откос полетят поезда,
и другие колонны солдат на дорогах других будут разорваны
в клочья,
в воду рухнут другие мосты,
и другие у берега лягут холодные камни,
как убитые птицы пингвины.

1944

ВЕТЕР Перевод М. Кудинова

Кружись, кружись, чтоб в нос
вцепиться или в плечи,
кружись, чтобы до слез
глаза хлестать при встрече.

Гони в загон ягнят,
где б их ни заприметил.
На части я разъят тобой,
воскресный ветер.

Мне рук моих и глаз
вернуть ты не намерен.
Ну что ж! Моих гримас
не тронь по крайней мере.

ГОРИЗОНТ Перевод М. Кудинова

Руки к нему протянул —
он обжигает ладони.
В глубь моих глаз запихнул —
мечется зверем в загоне,
полон опасных причуд,
прыгает, скалит зубы.
Поговорить с ним хочу —
он вырывает мне губы.
В шкуру его я врос —
нет в ней ни формы, пи цвета,
ибо на каждый вопрос
и мудреца и поэта
то это тигр, то бизон,
то обернется он ланью,
то голубком… Горизонт
сверх моего пониманья.

ДЕРЕВО Перевод М. Кудинова

Проворней зебры ты порой,
подвижнее меридиана,
твой позвоночник под корой
звенит насмешливо и странно.
Нельзя твоих плодов срывать,
и пусть запомнят все поэты:
сокрыта здесь морская гладь,
здесь погрузились в сон кометы.