Он ладит щит, а она глядит,Надеясь узреть на нем виноград,И паруса на дикой волне,И беломраморный мирный град,Но на слепящий глаза металлЕго искусная длань нанеслаПросторы, выжженные дотла,И небо, серое, как зола…Погасшая земля, где ни воды,Ни трав и ни намека на селенье,Где не на чем присесть и нет еды,И все же в этом сонном запустеньеВиднелись люди, смутные, как тени,Строй бесконечных башмаков и глаз,Пустых, пока не прозвучал приказ.Безликий голос — свыше — утверждал,Что цель была оправданно законной,Он цифры приводил и убеждал,Жужжа над ухом мухой монотонной, —Взбивая пыль, колонна за колоннойПошла вперед, пьянея от тирад,Чья логика была дорогой в ад.Она глядит, как он ладит щит,Надеясь узреть священный обряд,Пиршество и приношение жертв, —Нежных, увитых цветами телят, —Но на слепящий глаза металлДлань его не алтарь нанесла:В отсветах горна видит онаДругие сцены, иные дела…Колючей проволокой обнесенКакой-то плац, где зубоскалят судьи,Стоит жара, потеет гарнизон,Встав поудобнее, со всех сторонНа плац досужие глазеют люди,А там у трех столбов стоят, бледны,Три узника — они обречены.То, чем разумен мир и чем велик,В чужих руках отныне находилось,Не ждало помощи в последний мигИ не надеялось на божью милость,Но то, с каким усердием глумиласьТолпа над унижением троих, —Еще до смерти умертвило их.Она глядит, как он ладит щит,Надеясь атлетов узреть на нем,Гибких плясуний и плясунов,Кружащихся перед священным огнем, —Но на слепящий глаза металлЛегким мановеньем рукиОн не пляшущих поместил,А поле, где пляшут лишь сорняки…Оборвыш камнем запустил в птенцаИ двинул дальше… То, что в мире этомНасилуют и могут два юнцаПрирезать старца, — не было секретомДля сорванца, кому грозил кастетомМир, где обещанному грош ценаИ помощь тем, кто немощен, смешна.Тонкогубый умелец Гефест[37]Вынес из кузни Ахиллов щит.Фетида[38], прекрасногрудая мать,Руки к небу воздев, скорбит,Увидев, что оружейник ГефестВыковал сыну ее для войны:Многих сразит жестокий Ахилл,Но дни его уже сочтены.
