Фануил, взмыв в воздух, исчез. Несколько минут спустя он доложил, что воры по-прежнему стоят возле «Пары обжор» и спорят. Звонарь хочет, чтобы его подчиненные отправились следом за «разрисованным чужаком», а те упираются.
«Они боятся тебя, мастер».
«Нет, — возразил Лайам, — они боятся тебя. Им почему-то не внушает доверия твоя дружелюбная внешность».
Дракончик ничего не ответил, и Лайам пошел дальше по улице, уводящей в сторону от его дневного убежища. Он все еще не остыл. «Надо же, у воров тоже есть задатки порядочности!» Лайам сжал кулаки. «Тебя назвали гнусным изменником! И кто? Отпетые негодяи!» Он брел по темному порту, жалея себя. А потом вдруг пожалел, что не попробовал объясниться со Звонарем. «Если бы ты потолковал с ним по душам, он, возможно, и переменил бы свое мнение. Но ты решил повыпендриваться. Моя вита — морте! Осел! Кто тянул тебя за язык? И чего ты добился? Только понапрасну озлил их».
«Мастер, Звонарь настоял, чтобы Цинна пошел за тобой и узнал, где твоя хаза. Что такое хаза?»
«Укрытие».
Он ожидал чего-то подобного, но тем не менее рассердился.
«Позволь горбуну уйти от своих, потом прегради ему путь. Если он попытается обойти тебя, прегради ему путь снова. Но, думаю, он не осмелится. Пригони его к Звонарю. Покажись и тому, если получится: пусть знает, что нам известен его адресок».
«Хорошо, мастер».
Воры видели, в каком направлении он ушел; поэтому Лайам повернул в обратную сторону. Разочарование начисто отбило у него охоту продолжать ночные блуждания. Пирс можно осмотреть и с утра.
Чернила сохли на ветерке. Обритая голова стала чесаться, уши пощипывал холод. Лайам ускорил шаг и потрусил к знакомому складу, мечтая об отдыхе возле уютного костерка.
Когда он, кряхтя, пролезал в небольшое окошко, Фануил сообщил, что Цинна — у Звонаря.
«Он бежал от меня, как заяц. На стук вышел Звонарь, я пролетел перед ним. Похоже, ему это не очень понравилось».
«Ну еще бы! Кому такое понравится? Ладно, малыш. Давай возвращайся: мне нужен огонь».
«Сейчас прилечу, мастер».
Лайам выбрался на галерейку. Внутри склада царила непроглядная тьма. «А у меня ни свечки, ни фонаря! Боги, я сверну себе шею!»
Браня себя за беспечность, он ощупью двинулся к лестнице, потом стал спускаться — медленно, осторожно нашаривая ступеньки ногой. Оказавшись внизу, Лайам остановился и судорожно сглотнул. Его окружало огромное пустое пространство, населенное демонами и чудовищами, среди которых затаилась и каменная уродка. Сейчас она крикнет громовым голосом: «Стой!» — и здоровой рукой откинет заслонку светильника…
«Чушь!» Он встряхнулся и приставными шажками пошел вперед, выставив перед собой руки. Ветерок, влетевший в оконце, дунул ему в затылок и полетел дальше — тьма зашепталась. Лайам облизнул пересохшие губы и попытался просвистеть пару нот из непристойной песенки. Свист прозвучал беспомощно-жалко, потом оборвался.
Его руки зацепились за что-то, он вскрикнул от неожиданности. Боги, да это всего лишь столб, и где- то за ним — углубление! Лайам рассмеялся — чересчур громко, — потом присел и ощупью сполз в проход. Нашарил во тьме деревяшки, привалился спиной к кирпичам боковой кладки и вынул кинжал.
«Фануил!»
«Что, мастер?»
«Ты возвращаешься?»
«Да».
«Ну, хорошо. Можешь не торопиться».
Он вновь засвистел — уже поувереннее — и стал обстругивать обрезок доски.
Фануил, прилетев, разжег кучку стружек. Питая слабенький огонек щепкой покрупнее, Лайам развел приличный костер и наконец-то согрелся. Тени, пляшущие в углах огромного помещения, уже не пугали его. Спать ему не хотелось, но, растянувшись на кирпичном полу центрального углубления, он решил, что стоит выспаться впрок.
— Разбуди меня где-то к рассвету, ладно?
«Хорошо, мастер».
Дракончик сидел в нескольких футах от господина. Через какое-то время он подобрался поближе.
«Мастер?»
— Ну?
«Это у тебя навсегда?»
Лайам перевернулся на бок и посмотрел фамильяру в глаза.
«А тебе что, не нравится?»
Фануил опустил голову.
«Не нравится, мастер».
Лайам хихикнул.
«Ничего, привыкай. Татуировки сейчас в моде. Думаю, следует расписать и тебя. Мы ведь как-никак пара».
Он вновь откинулся на спину и смежил веки. Ему было тепло и уютно — в заброшенном складе, окруженном сонмом врагов.
Сквозь сладкую дрему к нему пробилась мысль Фануила.
«Мастер, ты правда хочешь меня расписать?»
— Да нет, дурачок. Спи. Это просто чернила, — пробормотал Лайам. — И смотри разбуди меня, не забудь…
14
Стояло лето. Маленький Лайам лежал в теплой высокой траве. Над ним кружила назойливая муха.
«Вставай, — зудела она, — вставай, просыпайся».
Лайам перекатился на бок, отворачиваясь от пронзительно-голубого неба, крепко зажмурился, потом открыл глаза. Вокруг было темно. Костер прогорел.
«Доброе утро, мастер».
Фануил был где-то рядом — Лайам слышал цокот его коготков.
«Через полчаса встанет солнце».
— Замечательно! — буркнул Лайам. Огромное помещение за ночь промерзло, ему захотелось вернуться в ласковый сон. Он встал, обхватив плечи руками. Ноги подкашивались. — Просто великолепно!
Несколько секунд он осваивался с темнотой, еще не вполне пробудившись.
«Мастер!»
— Ладно, ладно.
Лайам раздраженно встряхнулся — все синяки разом взвыли, — подошел к бортику углубления и вылез наверх. Беспросветная тьма почему-то сейчас его не очень страшила. Решительно двинувшись к лестнице, он подумал, что не мешало бы разжиться свечой, и тут же ушибся о стенку. Лайам выругался, нашарил ступеньки ногой, потом поднялся на галерею и подошел к окну. Его окатило волной холодного воздуха. Небо было фиолетово-голубым.
Фануил, шурша крыльями, плюхнулся на подоконник.
«Когда спустится первая Лестница?»
— Через час, — Лайам потер подбородок. — Если с ней прибудет человек Каталины, это сильно
