— Насколько я понял из сказанного тобой, у меня нет никаких личных секретов от команды.
— Нет, один секрет нам до поры до времени недоступен и вызывает, как говорится, живейший интерес. Когда вы с Мирандой придете к взаимопониманию? Если это произойдет, то можно попросить ее снять наконец блокировку, которая так нам мешает.
— Мне нужно выпить чего-нибудь покрепче, — произнес в ответ Бишоп.
Тони с трудом сдержал улыбку.
— Если вам это улучшит настроение, то могу заверить, что мы все перед другими нараспашку.
— А ты уже знаешь о том, что мне хочется пристрелить тебя. Тони?
— Мой радар об этом пока мне не докладывал.
— Тогда внемли моему устному предупреждению. Заткнись, Тони, и впредь не распускай язык.
Алекс в изумлении уставился на Миранду.
— Подожди, подожди… Неужто ты толкуешь о том, что привидение может вселиться в живого человека?
— Если его дух и воля к жизни сильнее, то мертвый будет контролировать живого. Проще говоря, он овладеет его личностью.
— Что это — только предположение или?..
— Нет, такое случалось. Проблема в том, что медицина не признает, что причины некоторых психических недугов кроются в этом. И выходит, что, если медиум после спиритического сеанса сходит с ума, ему ставят обычный диагноз — шизофрения или кое-что похуже.
— Но почему ты, Рэнди, говоришь об этом так убежденно?
— Потому, что я сама медиум и телепат. И не смотри на меня такими глазами, будто ты не подозревал этого раньше. Хочешь выслушать мою историю? Мне был двадцать один год, и я встречалась с парнем, изучающим паранормальную психологию. Он знал, что я обладаю такими способностями, и решил, что сможет пользоваться мною, как инструментом, все равно что отверткой или кусачками. И он и вправду мог манипулировать мною. Он работал в психиатрической больнице, где трое пациентов особенно интересовали его. Двое находились там уже давно, третий поступил недавно, и им всем был поставлен одинаковый диагноз — шизофрения в опасной, неизлечимой форме. И у всех троих в истории болезни были отмечены факты ясновидения и участия в спиритических сеансах. Только это одно их объединяло — в остальном они были совсем разные люди, с разной наследственностью и социальным положением, но мой друг решил проверить на опыте свою теорию, что их помешательство связано со спиритизмом, и, таким образом, вытащить на свет божий корень зла.
— И чем это обернулось? — спросил Алекс.
— Никаких научных данных он, конечно, не мог получить, но очень хотел убедить хотя бы самого себя в своей правоте. Он привел меня однажды в больницу, тайком, ночью. Предполагалось, что я коснусь его спящих после успокоительных инъекций пациентов и расскажу, что я вытащила из их подсознания.
— И что ты вытащила?
Миранда, уже не скрывая, принялась энергично массировать затылок.
— Мне бы не хотелось еще раз пройти этим путем. Наверно, более страшного испытания в жизни мне не представится до самой кончины — молю бога об этом. Я коснулась поочередно этих несчастных — двух женщин и одного мужчины — и вправду ощутила, что в каждом из них было внутри какое-то иное существо… Я не могу подобрать таких слов для описания, чтобы ты понял, Алекс. Но у меня до сих пор нет ни малейшего сомнения, что каждый из этой троицы был раздвоен, что две личности существовали в нем, две души.
От подобных воспоминаний ей стало жутко, и ее страх передался Алексу.
— Ты понимаешь, Рэнди, что будет, если ты кому-нибудь еще расскажешь об этом?
— Вот поэтому я все эти годы держу рот на замке.
— А мне ты открылась?
Миранда улыбнулась:
— Ты умело меня допрашивал. Мне пришлось расколоться.
Алекс был польщен.
— А агенты из ФБР? Они все — телепаты?
Миранда выбрала самый простейший вариант ответа:
— Не знаю. Я от них закрылась, как только они прибыли сюда.
— Из-за Бишопа?
— Считай, что так.
— Узнав, что случилось восемь лет назад, я бы поступил точно так же, будь я на твоем месте.
Миранда не сразу, но все же возразила:
— Тебе не стоит, Алекс, так однозначно судить о наших отношениях. Здесь нет черного и белого. Одно время я чувствовала себя преданной, использованной, как орудие, но ведь все-таки Бишоп все делал ради того, чтобы поймать жуткого злодея.
— Ценой гибели твоей семьи?
— Он думал, что способен защитить моих родных. Он ошибся. Никто не мог уберечь их.
— Значит ли это, что ты его прощаешь?
Миранде предстояло сделать выбор — быть до конца откровенной или что-то скрыть — ради себя… ради Бишопа. Она предпочла уклониться от прямого ответа.
— Будь я на его месте, возможно, я поступила бы так же, как он.
— И предала бы своего возлюбленного? — Алекс решительно тряхнул головой. — Мне трудно в это поверить.
Миранда не знала, что ответить, но ее выручил телефонный звонок. Она выслушала сообщение, поблагодарила и повесила трубку.
— Снег пошел! — догадался Алекс.
— Да. Это был метеоролог. Пока не замело дорогу, загляну домой. Хочу убедиться, что миссис Таск на месте, приму душ и переоденусь для ночного дежурства.
— Зачем тебе сюда возвращаться? Побудь дома. Твой джип в экстренном случае пробьется через любые сугробы.
— Я знаю, но лучше бы мне быть этой ночью здесь. Кроме того, раз Бонни осталась в больнице при своей подружке с Сетом и его родителями, какого черта мне ночевать в доме одной?
— Тебе надо отдохнуть, Рэнди.
— Я в порядке, Алекс. Не гони на меня волну.
— Прости старого дурака. — Он все же взял ее под руку и проводил на первый этаж по крутой лестнице, где Миранда отдала необходимые распоряжения дежурному полицейскому при входе в участок.
В нормальных условиях Миранде понадобилось бы десять минут, чтобы доехать до дома, но в эту ночь она потратила вдвое больше времени, медленно проезжая по знакомым улицам и обозревая, как их вид странным образом изменил наметенный первыми приступами пурги снег. Слава богу, что прохожих на Мейн-стрит поуменьшилось, мало кто решился высунуть нос за дверь в опасную тьму, однако заведение Лиз еще светилось вывеской и окнами и несколько машин было припарковано на стоянке у входа. Миранда надеялась, что последние посетители скоро покинут уютное гнездышко Лиз с ее книгами и ароматным кофе и спрячутся в своих домах. Останутся только патрульные машины с мигалками, которые, высветив фарами скромный автомобиль шерифа, гудками приветствовали Миранду.
Она слышала их переговоры по радио, грубоватые шутки, их общение друг с другом, и в ней постепенно нарастало беспокойство. Уже давно Миранда не испытывала такого отчетливого предчувствия. Должна быть еще одна жертва. Пять. Их должно быть пятеро. Почему пять? Она этого не знала. Но пятому подростку предназначено было вскоре умереть. И такое предвидение, мысленное, а не визуальное, раздирало невыносимой болью ее мозг. Она притормозила, чтобы не врезаться в сугроб или в ограду какого-нибудь дома.
«Та смерть будет концом всех смертей…»
Что это — обещание или издевка? Кто предупреждает, грозит или насмехается над ней? Злая или добрая это сила?
Она отперла на ощупь заледеневшим ключом парадную дверь и вошла в дом. Бодрое послание с
