быстро.
Нелл взглянула на него, прекрасно понимая, что спокойный тон дается ему с превеликим трудом. Дверь в ее мозгу была плотно закрыта. Она захлопнула ее тогда, когда поняла, что, скорее всего, Кайл ее подстрелит, и понимая, что Макс разделит ее боль. Но даже и без этой прямой связи она прекрасно понимала Макса.
– Я хорошо себя чувствую, – сказала она. – Даже отдохнула. Как долго я была в беспамятстве?
– Сейчас около пяти. Вечера. И сегодня воскресенье.
Она изумилась:
– Что? Я проспала сутки?
– Доктор сказал, что, судя по всему, ты остро нуждаешься в отдыхе, а тело само себя залечит. Гален сообщил мне, что тебя и раньше ранили. Один раз. Тогда ты тоже проспала много часов.
– Так в этом дело?
– Ты о чем?
– Ты расстроен, что я ранена не впервые?
Макс выглядел как человек, который изо всех сил старается не выйти из себя и сохранять терпение.
– Я расстроен, потому что тебя вообще ранили. Видеть тебя в луже крови – это будет не самое любимое мое воспоминание.
– Этого больше не произойдет. Большинство агентов работают всю жизнь, практически не вынимая оружия, не говоря уж о ранениях.
– С тобой такое случилось дважды. И давно ты работаешь агентом?
Нелл улыбнулась:
– Со мной все в порядке, Макс. Честное слово.
Он внимательно посмотрел на нее, потом взял ее здоровую руку в свою.
– Никогда со мной так не поступай. Никогда.
– Я постараюсь.
– Ты захлопнула дверь, чтобы я не почувствовал того, что может произойти с тобой?
– Я не хотела от тебя отгораживаться, но в тот момент пришлось. Если бы тебе передались мои чувства, ты бы оказался беспомощным. А там требовалась быстрая реакция.
Макс помолчал немного, затем сказал задумчиво:
– Послушай, прошлая ночь очень ясно продемонстрировала мне и достоинства и недостатки этой связи между нами. Я теперь лучше понимаю, почему ты предпочитаешь по большей части держать эту дверь закрытой.
– Но?
– Но… все эти годы без тебя, когда я знал, что дверь существует, но не мог ни черта сделать, чтобы открыть ее, были…
– Тяжелыми? Обидными?
– Болезненными.
Она не отрывала от него взгляда.
– Еще один недостаток близкой связи с экстрасенсом. Ты прости, Макс, но я не знаю, как это можно изменить, как сделать так, чтобы ты тоже мог нашу связь контролировать. Мне кажется, все эти годы, которые ты провел над книгами… ты ведь искал ответ?
– Искал.
– И не нашел.
Он неожиданно рассмеялся:
– Черт, да, не нашел ничего, что хоть как-то бы объясняло произошедшее между нами. Чего уж тут говорить о том, как мне из пассивного участника превратиться в активного.
Нелл тщательно подбирала слова, прекрасно понимая, что любовь любовью, но Макс в конечном итоге может решить, что ему не стоит связывать свою судьбу с экстрасенсом.
– Так ты хочешь стать экстрасенсом? Или только иметь возможность что-то контролировать?
– Тут правильнее будет говорить об участии на равных началах, Нелл. Мне не нужно самому быть экстрасенсом, если ты захочешь, по-настоящему захочешь открыться мне. Как в радости, так и в беде.
– Если бы, когда в меня попала пуля, дверь была открыта, ты бы тоже это почувствовал, Макс.
– Да, мне было бы больно. Но если выбирать, что больнее, то я предпочту разделить твою боль, не задумываясь о последствиях. Потому что каждый раз, как ты захлопываешь ее перед моим носом, у меня такое ощущение, что ты выталкиваешь меня из своей жизни. Каждый раз. И это больно.
– Я не собираюсь тебя выталкивать. И никогда не собиралась.
– Ты опять закрываешься от меня. Вот сейчас. – Он покачал головой. – Я вчера узнал достаточно, чтобы почувствовать твою уверенность, что тот мрак внутри тебя, который ты ощущала все эти годы, на самом деле Кайл. Это его, не твое. Ведь так?
