пользу того, что здесь замешан полицейский. Для копа довольно легко было получить хотя бы ограниченный доступ к банковским счетам Колдуэлла, обнаружить регулярные вклады и придумать эту записную книжку, чтобы убийство вписывалось в общую картину.
– Разумно, – согласился Джастин.
– Так что не стоит удивляться, что ты не можешь найти людей, которых он шантажировал, и компромат на них. Большинство других полицейских не стали бы особо искать доказательства, что Колдуэлл действительно был шантажистом. Ведь уже вошло в привычку после убийства ждать, когда всплывут какие-нибудь грязные подробности из жизни убитого. Убийце так было проще.
– И это снова возвращает нас к главному вопросу, – сказал Джастин. – Почему же Джордж Колдуэлл должен был умереть?
К вечеру Нейт Маккарри еще больше разволновался, хотя и не мог понять, что его беспокоит. Он испытывал неприятное и назойливое ощущение, что в течение дня он либо видел, либо слышал что-то важное, на что не обратил должного внимания.
Когда совсем стемнело, он принялся без устали вышагивать по комнатам, по нескольку раз проверяя охранную сигнализацию на дверях и окнах и сожалея, что живет один. Когда зазвонил телефон, у него сердце ушло в пятки.
Он несколько секунд смотрел на аппарат, будто это змея, готовая ужалить, потом хрипло рассмеялся и взял трубку.
– Слушаю.
– Ты заплатишь.
Голос был низким, почти что шепот, без всяких особенностей, он даже не мог определить, мужчина говорит или женщина.
Нейта охватил озноб.
– Что? Кто это, черт побери? – закричал он дрожащим голосом.
– Ты заплатишь.
Он перевел дыхание и постарался говорить спокойно, не показывая, что сходит с ума от страха:
– Послушайте, не знаю, кто вы такой, но я не сделал ничего плохого. Я никому не принес вреда. Я клянусь.
Послышался хриплый смешок, такой же бесполый, как и раньше, но еще более жуткий, и снова шепот:
– Ты заплатишь.
Связь прервалась с мягким щелчком, и в трубке послышались короткие гудки.
Нейт медленно повесил трубку и уставился на аппарат, не чувствуя ничего, кроме дикого ужаса.
– О господи, – простонал он.
13
– Какая у нее могла быть причина? – настойчиво спросил Макс. – Почему Хейли могла захотеть убить своего отца?
– Потому что она его любила.
Макс нахмурился.
– Объясни-ка поподробнее.
Нелл знала, что объяснить придется, но ей хотелось сделать это по-своему.
– Ты спросил меня, что случилось в ту ночь, когда я исчезла. Первое, Хейли сказала отцу, что я собираюсь пойти с тобой. Ее подружка работала в том магазине в городе, где я купила платье. Так что она знала, причем уже несколько дней, что я собираюсь уйти. Однажды она увидела, как мы с тобой ехали вместе верхом, вот она и догадалась. И в ее натуре было приберечь такие новости до того момента, когда они смогут принести ей большую пользу. Вот она и сказала мне, что все знает, за два дня до бала. Наверное, ей хотелось, чтобы я нервничала. Именно поэтому я и была расстроена последние пару дней. Я понимала, она ему расскажет и разрушит все.
– Я знал, что вы не слишком близки, – задумчиво сказал Макс, – но я не догадывался, что дело обстояло так скверно.
– Она никак не могла простить меня за то, что я была отцовской любимицей, – спокойно пояснила Нелл.
– Ты же его ненавидела. Ты и тогда уже его ненавидела.
– Да, я ненавидела его так же сильно, как Хейли его любила. – Она слегка качнула головой. – Есть вопросы, на которые не найти ответа ни на расстоянии, ни через долгое время.
Макс заставил себя сказать то, что держал при себе много лет:
– Ты об этом никогда не говорила, но иногда я чувствовал, что ты боишься. Боишься его.
– Я и боялась.
– Он делал тебе больно?
– Нет. Он никогда к нам не приставал, если ты об этом подумал. – По блеску в глазах Макса она догадалась, что именно эта мысль пришла ему в голову. Она покачала головой. – Нет, он никогда и пальцем не тронул ни меня, ни Хейли. Нас даже в детстве не шлепали. Но мы принадлежали… ему. Мы были не его детьми, его дочерьми, мы были его собственностью. Как земля, этот дом и машина, как все, что ему принадлежало.
