дверь, она найдет чертовски много страха и боли, которые свалятся на нее.
— Я знаю.
— Я не могу давить на нее, Бишоп.
— Я не хочу, чтобы ты давила.
— Просто быть рядом и подхватить ее, если она упадет?
— Нет. Не обращай на это внимания. Это не главное. Ты занимаешься своим расследованием. Холлис — умная, любопытная, полная интуиции и умеющая наблюдать. К тому же, та подготовка, которую она получила, может пригодиться в расследовании. Если она сможет использовать свои психологические способности, мы быстро узнаем, сможет ли она справиться с неудачей.
— И смогу ли я. Она может оказаться мертвым грузом.
— Возможно, но не снимай ее со счетов. Она очень сильна, — Бишоп замолчал, потом сухо добавил. — Более насущная проблема, я бы сказал состоит в том, что этот убийца, с которым ты и я слишком хорошо знакомы, на сей раз заметил тебя. И насколько мы знаем, он может вспомнить тебя. В любом случае, ты в его основном списке.
— Черт, — вырвалось у Изабелл.
Глава 4
ОН ПРОСНУЛСЯ с кровью на руках.
Но не сразу это понял. Будильник звенел и звенел, и у него появилось смутное ощущение, что он проспал. Снова. С ним это часто случалось в последнее время. Простыни были разворочены, закручены вокруг него. Приложив значительные усилия, он высвободился из них и хлопнул по раздражающему будильнику, чтобы прекратить проклятый шум.
И замер с рукой на затихших часах.
Его рука… была в крови.
Медленно он приподнялся на локте и посмотрел на свою руку, на обе руки. Алые пятна покрывали ладони. Засохшие пятна, не влажные. Однако сейчас, приблизив руки к лицу, он смог почувствовать запах крови, резкий и металлический, настолько сильный, что его желудок сжался.
Кровь.
Снова.
Он выбрался из кровати и поспешил в ванную. Он стоял возле раковины, снова и снова отмывая руки, пока не осталось ни малейшего признака красного. Он плеснул водой в лицо, прополоскал рот, пытаясь избавиться от кислого привкуса страха.
Он поднял голову и всмотрелся в зеркало, вцепившись руками в раковину
Оттуда смотрело на него белое, осунувшееся лицо.
— О, Иисусе, — прошептал он.
На первом собрании четырех главных следователей их оперативной группы, скомбинированной из представителей полиции и ФБР, Изабелл не стала тратить время на объяснения детективу Мэллори Бэк, что делает команду ООП «особенной».
Мэллори, как и Рэйф, за день до этого, восприняла новости довольно спокойно, заметив только:
— Я бы сказала, что для ФБР это довольно необычный отдел.
Изабелл кивнула:
— Определенно. И мы существуем как отдел до тех пор, пока успешно справляемся с работой.
— Вот оно как, да? Политика?
— Более или менее. Не только из-за того, что мы необычны по слишком многим параметрам, но и потому, что Бюро не может использовать нас и наш успех для подтверждения собственного имиджа. Наши методы чаще выглядят как магия или колдовство, а не наука, и это не то, что ФБР хотело бы выносить на суд общественности, не важно насколько высок уровень нашей эффективности. Мы становимся довольно известными среди других правоохранительных организаций благодаря своей успешности, но в Бюро все еще остается достаточно людей, которым понравился бы наш провал.
— А у вас еще не было неудач?
— Спорный вопрос, я полагаю, — Изабелл поджала губы. — Была парочка случаев. Но число успешных расследований во много раз превосходит число неудач. Если их можно так назвать.
— Вы не считаете, что это были провалы?
— Мы так легко не сдаемся. Бишоп легко не сдается. Поэтому… даже если дело повисло, это не значит, что мы о нем забыли или прекратили над ним работать. Что снова возвращает меня к нашему случаю.
Она объяснила, почему они верят, что столкнулись с убийцей, терроризировавшим два предыдущих города, и который имел дюжину убийств на счету еще до того, как объявился в Гастингсе.
— Я думаю, нам понадобятся дополнительные силы, — сухо подытожила Мэллори.
Даже несмотря на слабую улыбку, ответ Рэйфа был столь же мало эмоционален:
— Формально кое-что у нас есть. Каждый офицер и детектив, имеющийся в наличии, будет работать по определенному направлению расследования. Если они будут работать сверхурочно, мы получим больше людей на телефонах, не важно, сколько времени потребуется. Но только мы с тобой знаем об экстрасенсорных способностях Холлис и Изабелл. Пусть так и остается. Последнее, что мне нужно, это цирковое представление, в которое все превратит пресса.
— А они так и сделают, дайте только возможность, — сказала Изабелл. — Мы уже видели, как это происходит.
«Великолепно, — подумала Мэллори, — еще одна вещь, которую я должна скрывать от Алана». Вслух же она поинтересовалась:
— Мне немногое известно об экстрасенсорном восприятии, если не считать рекламы этих горячих паранормальных линий, но как я понимаю, никто из вас не может идентифицировать нашего подозреваемого, просто щелкнув пальцами?
— Наши способности — просто еще один инструмент, — ответила ей Изабелл. — Мы используем стандартные методы расследования, как любые другие полицейские, по крайней мере, всегда, когда это возможно.
В голосе Мэллори было больше смирения, чем насмешки.
— Ну вот, я догадывалась, что так оно и будет.
— Это будет не просто, — ответила Холлис. — Даром ничего не дается.
— Так как же ваши способности нам помогут, допуская, что это вообще возможно? — спросила Мэллори. — В смысле, что такого особенного вы можете сделать?
— Я ясновидящая, — ответила Изабелл, объяснив определение термина, данного ООП.
— Значит, ты должна дотронуться до чего-то или кого-то, чтобы получить информацию о нем?
— Прикосновения, обычно, помогают, так как устанавливают самую сильную связь. Но иногда я получаю информацию случайно. Чаще всего какие-то мелочи.
— Например? — Мэллори было явно любопытно.
Изабелл немедленно проиллюстрировала:
— Дома на завтрак ты съела булочку с корицей и винишь себя за это.
Мэллори моргнула, затем посмотрела на Рэйфа.
— Жутковато, правда? — заметил он.
Мэллори прочистила горло, и, оставив заявление Изабелл без комментария, обратилась к Холлис:
— А ты?
