— А вы сами? — спросила Дана, про себя запомнив совет о перце. — Вы не боитесь, что убийца может перейти на мужчин?
Он осторожно огляделся, потом распахнул ветровку и показал пистолет, засунутый за пояс.
— Я надеюсь, что этот ублюдок попробует напасть на меня. Я готов к этому. Многие из нас готовы.
— Похоже на то, — бодро произнесла она, стараясь не показать, как её испугало оружие в руках человека, не имеющего отношения к полиции. Особенно сердитого и очень беспокойного человека. — Большое спасибо, сэр.
— Без проблем. И будьте поосторожнее, слышите? Не выходите на улицу без необходимости.
— Да, я постараюсь, — она смотрела, как он уходит, потом огляделась — на главной улице было гораздо тише, чем в нормальное прекрасное субботнее утро в июне. И было слишком много таких же мужчин, как тот, с которым она только что разговаривала, в застёгнутых наполовину ветровках и с настороженным, беспокойным выражением лица.
— Мы можем идти? — заныл Джоуи.
— Мне бы тоже хотелось уйти, — сказала Дана, бессознательно коснувшись своих волос. — Мне бы очень хотелось. Да, ты не видел Черил?
— Не-а. Видел их микроавтобус, он стоял рядом с мэрией сегодня утром. А что?
Дана прикусила губу, явно колеблясь, потом скомандовала:
— Едем обратно к мэрии.
— А, чёрт.
— Тебе за это платят, — напомнила она оператору.
— Слишком мало, — пробормотал он, тащась за девушкой.
— Могло быть и хуже, — зло сказала она ему. — Ты мог бы быть блондинкой. Судя по слухам, хирургу не много нужно будет отрезать для этого.
— Сука, — прошипел он едва слышно.
— Я это услышала.
Оператор молча сделал неприличный жест в её сторону — уж глаз-то на спине у неё не было.
— И это я увидела.
— Дерьмо.
Аккуратно разложенные на полках, развешанные на крючках, в большой кладовке «комнаты забав» Джейми находились всевозможные приспособления для садомазохистских игр. Кнуты, маски, наручники со смягчающей прокладкой и без неё, набор разнообразнейших вибраторов и искусственных членов, верёвки, цепи и другие предметы, некоторые весьма замысловатые, назначение которых было не очевидно.
И со вкусом подобранная коллекция кожаных бюстье, подвязок, чулок, в которой, казалось, находились и те вещи, которые были на Джейми и её партнёрше на снимках.
— Я не специалист, — сказала Холлис, — но мне кажется, что, по крайней мере, некоторые из этих штук предназначены для мужчин.
Рэйф был склонен с ней согласиться.
— Да, пожалуй. И, учитывая это, мне всё больше кажется, что Джейми была госпожой… не дискриминирующей по полу. Возможно, секс с мужчинами и не приносил ей удовольствия, но, похоже, ей нравилось доминировать над ними.
— Мужчины и женщины, — сказала Холлис. — Она, в самом деле, хотела быть главной, не правда ли? Интересно, а что бы произошло, если бы ей попался кто-нибудь, кто хотел бы быть главным ещё больше, чем она сама?
— Возможно, детонатор, — сказала Изабелл рассеянно.
— Его детонатор? — спросил Рэйф. — Он хотел быть сверху — фигурально выражаясь — но Джейми не собиралась позволять ему этого?
— Возможно, — Изабелл по-прежнему говорила отстранённо. — Особенно, если окажется, что две другие начальные жертвы из прежний серий убийств были необычно сильными женщинами. Доминирующими женщинами. Это может оказаться его детонатором, его пусковой кнопкой. Обнаружить себя увлечённым женщиной, которая для него в буквальном смысле слишком сильная.
— Я подозреваю, что некоторые мужчины просто предпочитают, чтобы их женщины были милы и покорны, — сухо заметила Холлис.
— Сволочи, — сказала Мэллори и вопросительно посмотрела на Рэйфа. — Криминалисты?
— Ага, вызови их, пусть едут сюда, — Рэйф добавил. — Но только Ти Джей и Джастин со своими чемоданчиками, без микроавтобуса. Я бы предпочёл не шуметь об этом, пока есть хоть малейшая надежда сохранить тайну.
— И правильно, — Мэллори достала сотовый.
Рэйф подошёл к Изабелл, его преследовало чувство, что с ней что-то не так. Она больше не прикасалась к матрасу, а стояла, глядя в пространство с тем отстранённым выражением лица, которое уже становилось ему знакомым. Но на этот раз, казалось, она смотрит в такую даль, что ему стало жутковато.
— Как дела? — спросил он.
Она медленно ответила:
— В этой комнате очень много боли.
— Но ты же не испытываешь её сейчас?
— Нет. Нет, я не эмпат. Я чувствую во время видений, но не это. Я просто… Я просто знаю, что в этой комнате очень много боли. Физической. Эмоциональной. Психической, — она подняла обе руки и потёрла шею сзади. Волосы Изабелл были убраны в привычный аккуратный, высоко закреплённый «хвостик», и Рэйф увидел, как она сильно разминает напряжённые мышцы шеи. Но до того, как он успел что-нибудь спросить, она продолжила тем же ровным тоном:
— Джейми была сильной. Очень сильной. Но она провела жизнь, ведя себя как хорошая девочка. Притворяясь такой, какой все хотели её видеть. Прячась в этой раковине. Но эта часть её жизни — здесь она могла командовать. По-настоящему командовать. Здесь она могла быть сама собой и быть уважаемой — требовать уважения — за то, кем она была на самом деле.
Холлис шагнула к ней, хмурясь всё больше:
— Изабелл…
— Здесь она сравнивала счёт. Её партнёры, что мужчины, что женщины, никогда не были её любовниками, никогда не были близки ей эмоционально, они были… доказательством. Что она сильна и уверенна. Что она управляет. Они делали всё, что бы она им ни говорила. Всё, что угодно. Чего бы она ни потребовала, как бы далеко ни заходила. Как бы сильно ни ранила их.
Когда Рэйф понял, что ногти Изабелл буквально впиваются в её собственную кожу, несмотря на перчатки на руках, он, стянув собственные перчатки, схватил её за запястья, не обращая внимания на новую яркую и громкую вспышку, которая была гораздо сильнее, чем любой виденный им до сих пор разряд статического электричества. Он силой опустил её руки, отведя их от шеи.
— Ух ты, — пробормотала Холлис. — Искры — так уж искры.
Рэйф проигнорировал её.
— Изабелл.
Она моргнула, ярко-зелёные глаза всё ещё смотрели в никуда, но, казалось, пытались сфокусироваться на нём.
— Что?
— Прекрати. Сейчас же.
— Я не могу.
— Ты должна. Тебе больно, — он не был уверен, что она понимает, кто он такой. Он подумал, что она смотрит на него, будто он был единственным цветным объектом в чёрно-белой вселенной. Озадаченно и удивлённо.
— Мне всегда больно, — констатировала она. — Какая разница?
— Изабелл…
