— Ти Джей и Джастин будут заняты здесь ещё некоторое время, а тебе и Изабелл здесь больше нечего делать. Или есть что?
На этот раз Холлис уклонилась от прямого ответа.
— Мы можем вернуться в отделение, поработать там, пока вы с ребятами закончите здесь. Вывесить информацию о двух предыдущих сериях убийств на доску.
— Хорошая мысль, — сказал Рэйф.
Холлис позвонила при первой же возможности, которая представилась ей примерно через час, когда Изабелл вышла из конференц-зала, чтобы сделать копии со стопки бумаг.
Она ещё не запомнила номер, но телефонная книга на её сотовом была тщательно запрограммирована, поэтому найти номер и позвонить было легко.
Как только ей ответили, Холлис сказала:
— Мне это не понравилось. Это её дело. Она бы не стала обсуждать меня за моей спиной, во всяком случае, мою частную жизнь.
— Ему нужно было узнать, — сказал Бишоп.
— Тогда Изабелл сама должна была сказать ему.
— Да, но она бы не сказала. Или, по крайней мере, не сказала бы ему прямо сейчас. Ему нужно было узнать сейчас.
— И почему это, о мудрый Йода?
Бишоп хохотнул:
— Похоже, ответ «потому что я так велел» тебя не удовлетворит.
— Даже мой отец не мог этим отделаться; ты уж точно не сможешь.
— Ладно. Тогда я скажу тебе правду.
— Благодарю. И что есть правда?
— Правда состоит в том, что некоторые вещи должны случиться в определённом порядке, если мы желаем предотвратить катастрофу.
Холис моргнула.
— И мы знаем, что впереди нас ждёт катастрофа, потому что…?
— Потому что некоторые из нас время от времени могут заглянуть в будущее, — вздохнул Бишоп. — Холлис, мы не можем исправить всё. Мы не можем сделать будущее прекрасным и сияющим только потому, что мы узнаем о проблемах и трагедиях, которые ждут нас впереди до того, как они случатся. Лучшее, что мы способны сделать, самое лучшее, это осторожно проложить путь где-то между плохим и ещё худшим.
— И этот путь требует, чтобы я рассказала Рэйфу часть истории Изабелл.
— Да, требует. На этот раз. В следующий раз тебя могут попросить сделать что-нибудь другое. И ты это сделаешь. Не потому, что я так велел, но потому, что ты можешь быть уверена в том, что мы с Мирандой никогда не сделаем ничего, что бы повредило или предало кого-нибудь из членов команды — даже для спасения будущего.
Холлис вздохнула.
— Хотела бы я, чтобы это было преувеличением, но поскольку я знаю историю отдела и кое-что видела сама, боюсь, что это чистая правда. Про спасение будущего, я имею в виду.
— Мы должны сделать то, что в наших силах. Редко этого достаточно, но иногда правильное слово или правильная информация в нужный момент может чуть-чуть изменить события. Немного сдвинуть равновесие в нашу пользу. Когда мы можем сделать хотя бы это. Иногда мы совсем не можем вмешиваться.
— Скажешь, откуда вы узнали, что в этот раз можно вмешаться?
— Миранда видит будущее и берёт меня с собой в попутчики. Иногда мы видим варианты будущего; тогда мы знаем, что мы можем как-то повлиять. Иногда мы видим лишь одно будущее. Мы видим неизбежное.
— И тогда вы знаете, что ничего сделать нельзя.
— Да.
— И что за будущее я сейчас изменила, рассказав Рэйфу кое-что о прошлом Изабелл?
— Будущее, в котором он умрёт.
— А почему её оператор не сообщил, что она пропала? — спросила Изабелл Дану Эрли.
— Наверное, ему было стыдно. Очевидно, она велела ему подождать в микроавтобусе, пока она сходит проверить что-то. Он утверждает, что не знает, что именно. Так вот, не прошло и десяти минут после её ухода, как он заснул. И продрых до тех пор, пока Джоуи и я не постучали в дверь микроавтобуса, примерно полчаса назад.
— Неплохо соснул.
— Говорит, что недосыпал все эти дни. Наверное, это правда; многие из наших техников увлечены своими игрушками, и режим дня у них самый безумный, какой только можно представить.
Изабелл нахмурилась:
— Вы позвонили в её студию и поговорили с другими репортёрами на этой же улице?
Дана кивнула:
— Ну да, конечно. В последний раз Черил видели перед самым наступлением темноты, вчера вечером. Чёрт побери, я предупреждала её, чтобы была поосторожнее, даром, что она брюнетка.
— Почему?
— Потому что я думаю, что такое повышенное внимание к такому маленькому городку, как Гастингс, может оказаться крайне неудобным, и я бы не удивилась, если бы маньяк напал на журналиста, просто для того, чтобы мы убрались отсюда.
Изабелл оперлась бедром на угол свободного стола, рядом с которым они разговаривали.
— Неплохая теория, если считать, что он ещё способен рассуждать логически. Это не для печати.
Дана снова кивнула, на этот раз нетерпеливо.
— И я не судебный психолог, но я бы подумала, что он бы напал на кого-нибудь, кто не соответствует типу его предыдущих жертв, просто для того, чтобы показать, что он имеет в виду.
— Я тебя не хочу, но ты мешаешься. Не думай, что ты вне опасности, — пробормотала Изабелл. — Уходи прочь.
— В этом есть свой смысл, правда?
— К сожалению, да. Спасибо за то, что подали заявление, мисс Эрли.
— Если я могу хоть чем-то помочь в поисках бедняжки…
— Вы лучше всего поможете ей да и нам, если избежите попадания в наш список пропавших. Никуда не ходите одна. Совсем никуда, если только это не закрытая комната, про которую вы прекрасно знаете, что там безопасно. И передайте тот же совет другим журналистам, хорошо?
— Хорошо.
— И женщинам, и мужчинам, — добавила Изабелл.
Дана коротко кивнула и вышла.
Изабелл не двигалась несколько минут, хмурясь неизвестно на что. Она устала. Очень устала. И она беспокоилась.
Если этот ублюдок схватил журналистку-брюнетку, если он был настолько зол, чтобы изменить своим предпочтениям, почему Изабелл этого не почувствовала? «Что не так?» — пробормотала она. Ответа не было, разве что ощущение, что что-то таится в темноте. Наблюдает. Ждёт.
Когда Рэйф вошёл в конференц-зал почти в четыре пополудни, он не был особо рад обнаружить, что вместе с Изабелл там сидит Алан Мур.
— Холлис и Мэллори уехали, проверяют пару ниточек, — сказала она Рэйфу, не вдаваясь в подробности. То, что случилось в секретной комнате Джейми Брауэр, никак не сказалось на её внешнем виде, но по глазам можно было понять, что она всё ещё страдает от ужасной головной боли.
