— Калеб, вы кажетесь хорошим парнем, с хорошей, приносящей удовлетворение жизнью здесь, в Гастингсе. И я надеюсь, что после того как мы выполним нашу работу и уедем, вы получите назад свой милый маленький городок. Я надеюсь, что мы сможем предложить вам некое чувство исцеления после смерти Триши, поймав животное, которое ее убило.
— Однако?
— Однако, ничего. Больше ничего нет. На самом деле, никогда и не было.
— Могло бы быть.
Все еще придерживаясь откровенности, она возразила:
— Что-то я в этом сомневаюсь. Не из-за того, что вы сказали или сделали, просто из-за выбора времени.
— И нет смысла даже пытаться?
— Я думаю… что в данный момент ваша и моя жизни настолько разные, что мы не смогли бы найти даже клочка общей территории, от которого можно было бы оттолкнуться. Честно. Вы не знаете меня, Калеб. Та известная вам малость, это всего лишь вершина довольно мрачного и тревожащего айсберга.
Он со вздохом откинулся на спинку стула.
— Да, я боялся, что вы скажете что-то подобное.
— Признайте это. Вас освободили.
— Нет. Нет, не освободили. В действительности, у меня есть четкое ощущение, что я упускаю что-то, о чем однажды пожалею.
— Очень мило с вашей стороны сказать это.
Он немного печально улыбнулся:
— Послушайте, я пришел сюда сообщить вам еще кое-что. Показать вам. Нечто, возможно имеющее отношение к убийству Триши.
У Холлис не возникло проблем с переходом от личного к профессиональному, и это о многом ей говорило.
— И о чем же идет речь?
— Я обнаружил это в столе. В моем столе, не ее. Это было в ящике, которым я никогда не пользовался из-за его неудобного расположения в пространстве стола, и очевидно она его использовала для хранения связанных с работой вещей, больше не нужных ей. В основном старых записных книжек. Я их просмотрел, и в них оказалось полно стенографических записей, которые она делала. Записи под диктовку, заметки о планах и назначенных встречах, — такого рода вещи.
— Что в этом было необычного?
— Ничего. Но когда я листал последнюю книжку — которая, кстати, на самом деле лежала сверху — из нее выпала полоска бумаги. Я думаю, что она на ней что-то записывала, разговаривая по телефону, и дата указывает на то, что дело было прямо перед тем, как начались убийства, — он полез во внутренний карман своей куртки, добавив, — мои отпечатки повсюду на бумаге, но я думаю, что это в действительности не имеет значения. Это явно личная записка, так как не совпадает ни с одним пунктом моего расписания, и я сомневаюсь, что она имеет хоть какую-то ценность в качестве улики — кроме того, что возможно направляет расследование другим курсом, — он положил небольшой клочок бумаги на переговорный стол и подтолкнул его к ней.
Тем не менее, Холлис по привычке воспользовалась стирательной резинкой на конце карандаша, который держала в руке, чтобы подтянуть листок поближе к себе так, чтобы она могла изучить его.
— Похоже на ее почерк, — сказала она.
— Я не эксперт, но за несколько лет достаточно насмотрелся на ее почерк. Это она писала. Плюс, это тот тип каракулей, которые она обычно рисовала, когда ее мозг был занят чем-то другим.
«Каракули» были довольно отчетливыми. Кошачья мордочка, пара сердец, пронзенных стрелами, лестницы, ведущие в никуда, заходящее за край бумаги солнце, испускающее лучи, женский глаз с длинными ресницами и детально прорисованной радужкой и два круга, соединенные цепочкой более мелких кружков.
Бумага была явно из блокнота: неоново-зеленая с напечатанной сверху надписью: «Это работает на практике, но не в теории».
— В ее столе были и другие блокноты наподобие этого, — вспомнила Холлис. — Из тех блокнотов с напечатанными на них персонажами мультфильмов или забавными поговорками.
— Да. Она говорила, что они смягчают серьезный тон адвокатского офиса, однако использовала их только для личных или одноразовых записей.
Холлис кивнула и внимательно посмотрела на то, что Триша написала в центре блокнотного листа.
Дж. Б.
Старое шоссе
7:00 5/16
Дальше следовали два больших вопросительных знака.
— Триша была знакома с Джейми Брауэр? — спросила Холлис.
— Если и была, то никогда не упоминала об этом.
— Как она отреагировала, когда Джейми убили?
— Испытывала шок и ужас, как и мы все, — ответил, нахмурившись, Калеб. — Она взяла несколько дней отгула, непредвиденно, как мне теперь кажется.
— Она покидала город?
— Она сказала, что собирается. Отпуск ей понадобился потому, что ее сестре сделали операцию, и Трише нужно было поехать в Огасту[34] и помочь присматривать за детьми.
Холлис оттолкнула записку в сторону и перебрала папки, сложенные стопкой на столе, пока не обнаружила необходимую ей. Она, нахмурившись, просмотрела несколько страниц, затем остановилась.
— О’кей. В соответствии с показаниями ее сестры к моменту смерти Триши она не видела ее больше трех месяцев. Мне кажется, я вспомнила, что уже читала это.
— Триша солгала мне? — Калеб был сбит с толку. — Почему? То есть, я даже не пытался спрашивать ее, зачем ей нужен отпуск. У нее накопилось так много отпусков и больничных, я помню, что предлагал ей взять неделю или две, если надо. Но она вернулась на работу примерно… четыре дня спустя.
Холлис в течение еще нескольких минут просматривала содержимое папки, задерживаясь то на одном, то на другом, и, наконец, закрыла ее.
— Мы проследили жизнь каждой жертвы примерно в течение двух недель предшествовавших их убийству, а значит, у нас есть информация, которая начинает отслеживать действия Триши через несколько дней после того, как убили Джейми.
— Так вы не знаете, была ли она в это время в городе или где-то в другом месте.
— Нет. Хотя это будет не слишком сложно выяснить. Управляющий дома, в котором она жила, был очень услужлив, к тому же Триша была дружелюбной соседкой, поэтому ее соседи заметили ее.
— Полагаю, это урок всем нам — не становиться слишком изолированными.
— Можно и так на это посмотреть, — Холлис посомневалась, затем спросила. — Триша когда-нибудь показывалась на работе с необъяснимыми синяками или ожогами, что-нибудь в таком духе?
— Нет. Я говорил вам, что ее бывший не подавал признаков жестокого обращения с ней. Я никогда не видел синяков, а так как она редко пользовалась косметикой, думаю, я бы заметил.
— Достаточно справедливо, — улыбнулась Холлис. — Спасибо, что занесли это, Калеб.
Он понял намек и поднялся на ноги.
— Я только надеюсь, что записка окажется полезной.
— Я дам вам знать, — пообещала она. — То исцеление, о котором мы говорили.
— Спасибо, я ценю это, — он помедлил всего лишь мгновение, потом развернулся и покинул конференц-зал.
Холлис уже было собралась вызвать Джинни и узнать, не желает ли младший офицер разделить с ней пиццу и устроить небольшой мозговой штурм, когда ощутила внезапный холод, словно кто-то открыл окно в
