зиму.
Она смотрела на то, как «гусиная кожа» поднимается по ее рукам, и ей пришлось заставить себя перевести взгляд в направлении двери.
Там стояла Джейми Брауэр.
— Вот дерьмо, — пробормотала Холлис.
Она не была из твердой плоти, но также не была и призрачным, похожим на дымку созданием, она определенно выглядела более четкой и ясной, чем когда Холлис видела ее раньше. По крайней мере, в этой форме.
Выражение ее лица было озабоченным, встревоженным. Джейми произнесла что-то, или попыталась. Все что услышала Холлис — это ту особенную пустую тишину.
— Прости, — сказала она, пытаясь сохранять спокойный тон. Пытаясь не чувствовать ужаса. — Я не слышу тебя.
Джейми придвинулась на шаг ближе к столу и Холлис. Или точнее — и очень зловеще — подплыла ближе, так как не похоже, что она действительно физически шагнула.
И снова она попыталась что-то сказать.
На этот раз Холлис смогла — почти — что-то услышать. Словно несколько слов произнесли тихим голосом с дальнего конца огромной комнаты.
Она сконцентрировалась, сосредоточилась:
— Я просто не могу ясно расслышать… Попробуй еще раз, пожалуйста. Что тебе нужно мне сообщить?
Губы Джейми задвигались, когда она попыталась заговорить, сила ее нужды была настолько очевидна, что Холлис буквально чувствовала ее как нечто давящее на нее.
Выбившись из сил, Холлис потеряла и концентрацию, и желание продолжать попытки.
— Мне жаль. Мне правда жаль, но я просто не могу тебя услышать, — извинилась она, голос ее дрожал.
Выражение полного разочарования пробежало по красивому лицу Джейми, искажая его, и она уронила руки жестом человека, исчерпавшего все свои возможности.
Половина папок на столе переговоров извергла свое содержимое в воздух.
Когда дождь из бумаг и фотографий закончился, Холлис обнаружила себя сидящей посреди беспорядка.
В одиночестве.
Мгновением позже, удивленно оглядываясь по сторонам, в зал вошла Джинни.
— Ого, выглядит так, словно кто-то потерял терпение.
— Да, — подтвердила Холлис. — Кое-кто потерял.
— О’кей, — сказала Пейдж, — а вот с этого момента становится жутковато.
Изабеллл и Рэйф переглянулись и отпустили руки друг друга.
Пейдж подняла руку и пригладила свои волосы, и они все смогли услышать потрескивание.
— Господи, — пробормотала она. — Похоже, мне придется написать об этом подробный отчет. Впервые моя способность подключаться к способностям других экстрасенсов действительно проявила себя физически.
— Некоторые парапсихические способности на самом деле проявляют себя физически, — напомнила ей Изабелл.
— Да, но не многие. Я знаю, что так происходит с твоими видениями. Кстати, у тебя было хоть одно?
— С тех пор, как я в Гастингсе, не было.
— Интересно, получилось бы у тебя сейчас?
— Не знаю. Предполагаю, нет, учитывая, что видения — это просто еще один аспект ясновидения.
— И оба заперты за щитами, которые сгодились бы и Форт-Ноксу.
— Вы серьезно? Они настолько крепки?
— И даже более того. Бишоп как-то заставил меня проверить их с Мирандой щит, и тот набрал примерно 8 или 9 баллов по нашей шкале. Конечно, мы не знаем, насколько устойчив подобный тип способностей: он может в очень значительной степени быть обусловленным сложившимися обстоятельствами, то есть причиной, по которой щит используется экстрасенсом в данный конкретный момент. Когда мы ставили эксперимент, у них не было какого-то особенного мотива или побуждения защищаться. А если бы были… кто знает?
Именно Рэйф был тем, кто произнес:
— Так значит, если мотивы были достаточно серьезными, или экстрасенс ощутил достаточно сильную потребность защитить самого или саму себя от некоей испытываемой атаки, то щит может быть даже прочнее чем… в нормальном состоянии, — он почувствовал себя странно всего лишь использовав это слово — черт, да любое из этих слов. Но Пейдж снова безоговорочно закивала.
— У человеческого разума есть сотни способов самозащиты, и он использует любой из доступных, когда бы ни потребовалось. Страх производит энергию, как и любое другое сильное чувство, как сама парапсихическая способность. Разум экстрасенса, в сущности, всегда использует эту избыточную энергию для некоего рода стены или щита.
— Кроме Изабелл.
Изабелл пожала плечами:
— Нам никогда не удавалось разобраться, почему мои способности не защищают сами себя.
Рэйф странно посмотрел на нее:
— Нет?
— Нет, — она хмуро взглянула на него. — Почему ты на меня так смотришь?
— Просто так, — но когда он перевел взгляд на Пейдж, он слегка приподнял брови.
— Даже те из нас, кто обладает сверх-чувствами, бывают невероятно слепы к некоторым вещам, — сказала она. — Кстати, продолжай в том же духе. Это работает.
Изабелл недоуменно посмотрела на одного, потом на другого:
— Что он делает?
— Проникает сквозь свой щит.
— Он?
— Я?
Пейдж кивнула:
— Я уверена, что вы оба с этим разберетесь. Проблема в этом убийце, который не даст тебе чересчур много времени на это.
— Посоветуешь что-нибудь? — сухо спросила Изабелл.
— Да. Торопитесь.
Холлис оперлась локтями на стол и прижала плацы к своим глазам:
— Господи, я устала. И все-таки, который час?
— Около девяти, — ответила ей Изабелл. — Я была готова свернуть лавочку еще несколько часов назад.
Рэйф посмотрел на нее, но ничего не сказал, он вообще был немногословен с тех пор, как они оставили Пейдж в мотеле. Изабелл заполнила тишину — и, вероятно, попыталась отвлечь его — коротко обрисовав ситуацию Джинни, проблему, которую он совершенно упустил, за что нещадно корил себя, и совсем не был уверен в том, как с ней справиться.
Ах, да, он экстрасенс. Точно экстрасенс.
Как бы там ни было, Изабелл внесла несколько предложений, и Рэйф был более чем готов принять ее советы и одобрить ее план. Ему только хотелось, чтобы она была также откровенна с советом относительно этой новой специфической способности, которая у него, по общему мнению, была.
Черт, да она даже не упомянула о ней с того момента, как они уехали из мотеля, и это беспокоило его
