Она могла поклясться, что в этот момент лампа на тумбочке несколько раз мигнула.
Саманта отперла дверь и вошла в комнату, на ходу бросая через плечо:
– Не понимаю, зачем тебе здесь оставаться, если у мотеля дежурят двое полицейских.
– Затем, что ты им безразлична, они следят за комнатой Кейтлин.
– Ты хочешь сказать, что если в моей комнате начнется пожар, они даже не пошевелятся? – Саманта махнула рукой прежде, чем Лукас открыл рот, чтобы ответить. – Ладно, заходи. Я очень устала, и спорить с тобой мне не хочется. Мне все безразлично.
– Сэм, ты что, забыла, о чем тебе сказала девушка?
– Если бы я помнила все, что мне говорят каждый вечер, я бы рехнулась.
– Сэм…
– Я собираюсь принять горячий душ. Сделай одолжение, исчезни, когда я выйду из ванной.
– Я никуда не уйду отсюда, – жестко сказал он. На скулах у него заиграли желваки. – Слышишь?
Саманта рассмеялась:
– Ладно. Только не говори потом, что я тебя не предупреждала.
Она достала из ящика ночную рубашку, прошла в ванную и закрыла за собой дверь на щеколду. Все ее туалетные принадлежности и длинный халат находились там. Саманта включила воду, сбросила с себя одежду и встала под душ.
Стрелки часов подходили к одиннадцати. В это время она обычно возвращалась из цирка. Как правило, после душа она ложилась и либо смотрела телевизор, либо брала в руки книгу. Читала она много, стараясь наверстать упущенное, компенсировать чтением недостаток образования. Правда, иногда она читала просто из любопытства.
Горячая вода не согревала ее, что вовсе не удивляло Саманту. Она понимала, что холод идет изнутри ее, куда не могла проникнуть влага. Озноб – результат ее вхождения в лимбо во время видений, откуда ясновидящий черпает свои знания и пророчества. Сегодня ей слишком часто приходилось погружаться в его мрачные глубины.
Она не лгала Люку. За сегодняшний вечер ей довелось слышать очень многое. Саманта чувствовала себя не только разбитой, но и неуверенной, что случалось с ней всего несколько раз в жизни.
«Значит, похититель следит за мной, – подумала она почти равнодушно, поскольку инстинкт ей подсказывал, что рано или поздно он ею заинтересуется. – Интересно, что же он против меня предпримет?»
Она стояла под душем долго и наконец начала согреваться. Распарившись, она вышла из ванной, полусонная, неслушающимися руками кое-как вытерла волосы, промокнула полотенцем тело, надела рубашку и запахнулась в толстый халат.
Выйдя из ванной, она увидела, что Лукас, вытянув ноги и положив их на кровать, сидит в одном из кресел и смотрит новости по телевизору. Кобура с пистолетом лежит на столе, рядом с его правой рукой.
Саманта нахмурилась – пистолет служил лишним доказательством ее уязвимости.
– Тебе некуда идти? – спросила она. – Или тебе надоело заниматься расследованием?
– Назанимался сегодня вполне достаточно, – хмуро ответил он. – С самого утра. И завтра такой же сумасшедший день предстоит.
Внутренний голос вдруг подсказал Саманте, что именно после вот таких тяжелых, напряженных дней, в состоянии крайней усталости, решения, принятые ею, отразятся на всей ее дальнейшей жизни, но она постаралась не слушать его.
«Хватит на сегодня!» – мысленно прикрикнула она, и голос стих.
– Я очень долго ненавидела тебя, – сказала она.
Он поднялся.
– Прости, Саманта.
– Не извиняйся. Лучше уж тебя ненавидеть, чем унижать. Я хорошо защищалась, не давая тебе меня обидеть. Вот поэтому я и рассмеялась, когда ты сказал, что не хотел обидеть меня. Ты бы и не смог этого сделать. И не сделал.
Он шагнул к ней.
– Сэм…
– Только попробуй извиниться еще раз, – разозлилась она. – Даже и не думай.
Он сделал еще один шаг к ней, чертыхнулся себе под нос и остановился. Затем приблизился к ней и обнял так крепко, что у нее перехватило дыхание.
– Долго же ты готовился, – шепнула она и хихикнула. – И все начинается сначала – дешевая комнатушка в захудалом мотеле.
– Тогда мотель был намного лучше, – сказал Лукас, увлекая Саманту на постель.
В последнее время Саманте казалось, что она забыла ощущение прикосновения его кожи, его губ. Поцелуй его был долгим и очень чувственным. Ей казалось, она забыла, как может заводиться от его ласк, как сладки ей его прикосновения и с какой упоительной яростью она умеет отвечать на них.
Ведь столько лет прошло, и все эти годы она убеждала себя в том, что все забыла.
Но нет, сознание оказалось бессильным против памяти.
Какая-то часть ее пыталась вырваться, спастись, но чем сильнее он целовал и ласкал ее, тем быстрее покидало ее желание противиться ему.
Он был настойчив и жаден, он впивался в ее тело, в ее губы. Она чувствовала, как дрожат его руки, сжимающие ее. Даже голос его, когда он произносил ее имя, хрипловатый, настойчивый, завораживал ее, заставлял отвечать на его ласки.
Два настороженных, колючих, встревоженных человека вступили в связь, единственно доступную им, – плоть к плоти и душа к душе. Утопая в радости и погружаясь в страсть, Саманта ощутила, как в душе ее зарождается надежда.
И этого сейчас ей было вполне достаточно.
Глава 11
Примерно в два часа утра за окном застучал мелкий дождь. Лукас лежал в полутемной комнате, освещенной слабеньким ночничком, вслушиваясь в дыхание Саманты.
Прижавшись щекой к его плечу, она спала тихо и безмятежно, как усталый ребенок. Как и прежде, они великолепно удовлетворили друг друга, только раньше это обстоятельство заставляло его чувствовать себя страшно неловко. Сейчас же никакой неловкости он не испытывал.
«Странно, почему? Что изменилось за три года? Может быть, она действительно права – в прошлый раз мы встретились в неподходящее время?» – размышлял он и пришел к выводу, что сейчас самое лучшее время для их встречи.
Некому было сказать ему, что по натуре человек он тяжелый и что он предпочитает держать с людьми дистанцию, а в период напряженной работы делается просто невыносимым. Когда он сталкивался с трудностями, то делался просто одержимым, эгоистичным, умышленно или неумышленно, но отчуждался ото всех, даже от очень близких ему людей. Таким его делала работа, в личной же жизни он был совсем другим.
«Но разделял ли я работу и личную жизнь?» – в который уже раз задавался он одним и тем же вопросом, на который никак не мог ответить.
В конце концов пришел к выводу, что в принципе разделить их он способен.
«Мочь-то ты можешь, но вот разделял ли? – продолжал размышлять Лукас. – Может быть, Саманта права, когда говорит, что я выбрал легчайший путь, позволив Бишопу улаживать мои личные дела, устранять ненужные завалы, образовавшиеся после меня? Сам же я в это время двигался вперед и считал, что все, что ни делает Бишоп, – все к лучшему. Если все было именно так, то я поступал не просто бездушно, а жестоко».
– Тебе нужно поспать, – пробормотала Саманта.
Лукас мягко улыбнулся, вспомнив, что всегда удивлялся ее способности мгновенно переходить от глубокого сна к абсолютному бодрствованию. Она, словно кошка, независимо от степени усталости, спала урывками, часто просыпалась и снова засыпала. Он же, напротив, если засыпал, то глубоко и до самого
