Холлис покачала головой.
— Нет. И знаешь, что в этом самое жуткое? Один или оба родителя, по крайней мере, двух из пропавших детей, по-прежнему остаются членами церкви. Они не только не подали заявление о пропаже, они, кажется, даже не скучают по детям.
— Что?
— Они либо не помнят, либо им все равно. И я думаю, скорей первое. Но мы не представляем, как это возможно. Если Сэмюель может влиять на воспоминания людей, особенно на такие глубокие и эмоциональные, как воспоминания о ребенке…
Ей действительно не надо было заканчивать фразу.
Тесса сделала вдох и медленно выдохнула, стараясь отогнать ужас, который проникал, казалось, в каждую частичку ее тела.
— Я полагаю, пропавшие люди, включая детей, не были экстрасенсами?
— Мы не знаем наверняка, но насколько смогли установить, среди пропавших и убитых только Сара была экстрасенсом. Если он понял, кем она была, какими способностями обладала, тогда существуют очень большой шанс, что он сильнее, чем мы думали. А это значит, что и еще беспощадней.
Официально, дети Церкви Вечного Греха обучались на дому. На самом же деле, часто в течение дня они занимались делами церкви. И, так же как и взрослые прихожане, выбравшие это место в качестве спасения от остального мира, дети вели свою внутреннюю жизнь, которую посторонние нашли бы странной.
Некоторые взрослые члены церкви так же посчитали бы ее странной. И очень тревожащей.
Потому что не все дети верили.
И некоторые из них боялись.
— Думаешь, Венди убежала? — Брук говорила тихо, ее голос был слышен только маленькой группе, сидящей за накрытым столом для пикника,[6] на игровой площадке. Дети энергично собирали многочисленные игрушки, оставленные младшими, которых сейчас вели к церкви.
— Я так думаю, — голос Руби был таким же тихим.
Она держала открытую матерчатую сумку так, чтобы Коди мог складывать внутрь кубики с алфавитом. Закончив, Коди произнес:
— Да, но я не думаю, что Сара тоже убежала.
Руби и Брук обменялись взглядами, а после вместе посмотрели на мальчика с темными, серьезными глазами.
Отвечая на их молчаливый вопрос, он просто сказал:
— Я больше не чувствую ее.
— Ты уверен?
Хантер был четвертым членом маленькой компании и ее признанным лидером, несмотря на то, что ему было одиннадцать, и он был самым младшим из них.
— Просто то, что мы не видели ее, не значит, что ее нет. Я хочу сказать, действительно нет. У нее есть щит. Мы все чувствовали его.
— Сейчас я не чувствую даже его. А ты? — спросил Коди.
Хантер нахмурился, сосредоточившись на том, чтобы собрать все маленькие пластиковые части миниатюрной молочной фермы.
— Нет. Но я думал, что дело во мне. Потому что я вообще с трудом что-то чувствую.
Пытаясь сдержать слезы, Брук сказала:
— Я собиралась спросить Сару, сможет ли она в следующий раз вывезти меня.
— Брук, мы не должны знать, что она вывела хоть кого-то. Мы не должны знать, что она была здесь для того, чтобы шпионить.
— Я не говорила никому. И не скажу.
— То, что ты никому не говорила, не значит, что кое-кто не знает, — пробормотал Коди.
— Я была осторожна. Я всегда осторожна. Но становится все сложней и сложней. Я не могу больше здесь оставаться, просто не могу. Моя тетя Джуди живет в Техасе, и ей не нравится церковь. Я знаю, что она позволит мне жить с ней.
— А что твои мама и папа? — спросил Хантер.
— А что с ними?
Брук устремила взгляд на карандаши, которые складывала в пластмассовую коробку.
— Они верят в церковь. Они верят в Отца. Они никогда не уедут отсюда.
Минуту спустя, Коди произнес:
— Моя мама больше не уверена. Она начинает бояться.
— Она знает, что ты чувствуешь это? — спросила его Руби.
— Нет. Она делает вид, что все так же, как и раньше.
— Не говори ей, — предупредил Хантер. — Мы не можем рассказывать никому из наших родителей. Ни то, что знаем, ни то, что чувствуем. Мы должны продолжать скрывать это. Ведь мы все знаем, что случится, если мы не будем делать это.
— Тогда, что нам делать? — Коди заговорил быстрей, наблюдая за двумя взрослыми членами церкви, которые шли по направлению к ним.
— Мы будем молчать.
— До каких пор?
— Пока не придумаем что-нибудь получше.
— Например?
— Я не знаю, Коди. Но знаю, что безопаснее затаиться, пока мы не поймем, как поступить.
— Вам легче. Вы двое — не девочки, — сказала Руби.
— Да, — согласилась Брук, так же понимая, что приближаются двое их…смотрителей. — Для нас, это — другое. Когда начнутся Обряды. Когда Отец заметит, что мы взрослеем.
Последние ее слова были произнесены шепотом:
— Когда Отец начнет наблюдать за нами…
Тесса не очень хорошо знала Сару; Убежище было растущей организацией, члены которой были разбросаны по всей стране, большинство из них жили тихой, вроде бы нормальной жизнью, по крайней мере, до тех пор, пока их не вызывали на службу, и многие из них никогда даже не видели других агентов. Но незнание погибшего коллеги, как она поняла, ни капли не уменьшало чувство потери.
Одного из них больше нет.
Это знание было слишком болезненным, чтобы думать о нем до тех пор, пока она не сможет извлечь из него урок. А прямо сейчас для нее это было практически невозможно, учитывая, что она попала в ту же ситуацию, которая Саре стоила жизни.
— Твой щит сильнее того, что был у Сары, — сказала Холлис.
— Сейчас ты — телепат?
— Нет. Ты не была бы человеком, если бы не размышляла об этом.
Тесса не хотела думать на эту тему. Вместо этого, она думала об обожании, которое было написано на лице Бэмби — молодой женщины, члене церкви. И о подобном выражении на лицах других членов, которых она встречала.
— Они, кажется, не боятся его. Его последователи, — медленно сказала Тесса.
Холлис не стала спорить с ней.
— Ну, по крайней мере, не те, кого он посылает на публику.
Она покачала головой.
— Учитывая типичный психологический портрет лидера культа, всегда присутствует какое-либо сексуальное доминирование и контроль, но мы не уверены в этом в отношении Сэмюеля. Церковь существует уже достаточно долго, поэтому если бы он использовал секс, можно было бы ожидать, что у него есть дети от нескольких женщин. Но насколько мы смогли определить, у него их вообще нет.
— Может, он — стерилен?
