Ее мать, теперь она знала это, умерла уже очень давно.
— Поторапливайся, — повторила Эмма Кемпбелл.
Руби кивнула, но проговорила:
— Мама? Я… я должна быть голой под халатом? Как в прошлый раз?
— Руби, ты знаешь — это часть Ритуала. — Эмма Кемпбелл улыбнулась. — Ты на Уровне Юности. Даже больше, ты — одна из Избранных. Это великая честь, и мы с твоим отцом так гордимся тобой.
— Да, мама.
Руби не пыталась спорить или протестовать. Это было бесполезно. И даже опасно.
— Используй специальное мыло, которое я принесла тебе. Ты будешь хорошо пахнуть для Ритуала.
Желудок Руби перевернулся — реакция, которую она пыталась скрыть, занимаясь обычными ежедневными вещами. Нормальными вещами.
— Хорошо. А папа приедет домой к ужину?
— Нет. Боюсь, что нет. Он звонил, и сказал, что совещание продлится дольше, чем он ожидал. И он, вероятно, будет отсутствовать еще несколько дней. Но он подписал на двенадцать счетов больше. Думаю, его могут сделать Продавцом месяца после этой поездки.
Руби смотрела на свои руки, держащие карандаш, пока не восстановила контроль над собой. Перевела взгляд на рану в форме полукруга, которую сама оставила собственными зубами несколько часов назад — рана, которую она прятала ото всех. И очень мягким голосом спросила:
— Мам? А когда папа стал продавцом?
— О, Руби не задавай глупых вопросов, когда прекрасно знаешь на них ответы. Твой папа всегда был продавцом. А сейчас, поторапливайся и заканчивай свои уроки.
— Да, мама.
Руби не осмелилась поднять глаза, пока окончательно не убедилась, что Эмма Кемпбелл вернулась на кухню к своей бесконечной выпечке. И когда, наконец, смогла оторвать взгляд от своих рук, она не плакала, хотя глаза жгло, а в горле застыл ком, причиняющий боль.
Потому что ее отец всегда был механиком.
И она никогда больше его не увидит.
— Именно тогда Риз позвонил мне, — сказал Бишоп. — И мы начали складывать все части вместе.
— Молния? — Столкнувшись со столь фантастической историей, Сойер с трудом подбирал подходящие слова. — Это… не похоже ни на один вид способностей, о которых я когда-либо слышал.
— Все дело в энергии. — Тон Бишопа был отстраненным, шрам еще больше побледнел на загорелой щеке. — То немногое, что мы знаем о Сэмюеле — когда он был подростком, в него ударила молния. Он не только выжил, но и вышел из этого испытания в корне изменившимся.
— Он уже проповедовал свою версию Библии, — продолжил Демарко. — Не потому что нашел Бога, а потому что обнаружил способ делать деньги. И способ заставить людей слушать и уважать себя. После удара молнии, как и сказал Бишоп, он изменился. Возможно, еще до того случая он был латентным экстрасенсом, а может даже активным, мы не знаем наверняка. Очевидно, после случившегося, он стал экстрасенсом, ясновидящим и провидцем.
— Чудеса, — пробормотала Холлис. — У людей, заявляющих, что они знают тайны вселенной, всегда будут последователи.
— И у тех, кто заявляет, что их коснулся Бог, — добавил Демарко. — Я не знаю, верил ли он, когда в него ударила молния, но, в конечном счете, со временем, он поверил. После этого, единственные законы, которым он подчиняется — законы, которые ему якобы дал Господь Бог. А они необыкновенно гибки. Я мало знаю о жизни Сэмюеля до того, как он обосновался здесь, но думаю, с уверенностью можно сказать — он очень давно понял, как легко убивать.
Чувство тошноты у Сойера усилилось.
— Те тела в реке. И другие, которые всплывали ниже по течению. Как долго он убивает здесь?
— Это уже происходило, когда я попал внутрь, поэтому не могу с уверенностью сказать, когда все началось. Думаю, это происходит пять или шесть лет, может даже дольше. Но сам я не был свидетелем ни одному убийству, и он никогда мне не признавался. У меня нет ни единого доказательства, которое бы дало право затребовать ордер на обыск или арест, не говоря уж о судебном процессе и признании его виновным. Ни по одному преступлению, которое он совершил. Именно поэтому я ничего не могу предпринять, несмотря на то, что абсолютно уверен в его виновности.
— Ты сказал, что видел убийство мужчины в октябре прошлого года, — возразил Сойер.
— Я видел, как в него ударила молния, — ровно ответил Демарко. — Сэмюель стоял в нескольких ярдах от него, когда это случилось. Верю ли я, что он убил этого мужчину? Да. Верю ли я, что смогу убедить суд в том, что Сэмюель сделал это, вызвав молнию? Я так не думаю. И не смогу доказать, что огромное количество выделенной им в тот день энергии, так же уничтожило всех животных и домашний скот в Резиденции. За одно мгновение.
— Это соответствует и нашей теории, — сказал Бишоп. — Кроме того, мы считаем, что его использование электромагнитной энергии так повлияло на саму атмосферу над Резиденцией, что даже птицы держатся в стороне.
Сойер изо всех сил старался принять всю новую информацию. Наконец, он обратился к Демарко:
— Как давно ты в церкви?
— Ты должен знать. Мы встретились вскоре после того, как ты занял этот пост два года назад.
— Подожди, — перебила его Холлис. — Ты был под прикрытием так долго?
— Двадцать шесть месяцев, — сказал он.
Нахмурившись, Холлис повернулась к Бишопу.
— Ты знал о Сэмюеле так долго?
Бишоп покачал головой.
— Ты слышала Риза. Я начал подозревать Сэмюеля только в прошлом октябре.
— Тогда почему его туда послали?
— Существует более дюжины подозрительных культов в списке ФБР, которые считаются опасными или потенциально опасными. У ФБР, АТФ[18] и Министерства национальной безопасности есть агенты под прикрытием в шести из них. Агенты ООП внутри еще двух и плюс Риз здесь. Мы знали, что Сэмюель представляет опасность с того момента, как Риз попал внутрь и смог выйти на связь. Мы подозревали, что Сэмюель — экстрасенс, но так как он не читался, как экстрасенс и никогда открыто не демонстрировал способности, мы не могли в этом убедиться. Я понятия не имел, что он связан с убийствами в Бостоне прошлым летом или в Вентуре несколько месяцев назад. По крайней мере, тогда.
— А сейчас? Ты абсолютно уверен? — спросила его Холлис.
— Спроси Риза.
Не став ждать, когда его спросят, Демарко сказал:
— Примерно десять лет назад, Сэмюель был достаточно безвреден, по сравнению с другими лидерами культов. Как я и говорил, он начал проповедовать в подростковом возрасте. Потом его, в прямом смысле слова, ударило молнией. И неожиданно у него появилась миссия. Спасти своих последователей. Он видел себя их целителем, их спасителем. Со временем Сэмюель убедился, что он — Божий инструмент на земле, избранный, которому указан путь, и он поведет по нему своих людей через опасные дни вперед.
Сойер усмехнулся и проговорил:
— Похоже на всех тех проповедников, о которых я слышал.
— Да, — кивнул Демарко. — Сначала разницы практически не было. Но постепенно, в его проповедях стало все меньше говориться о Боге, и все больше о роли его паствы в приближающемся Конце света. Они, учил он, преследуемы или еще хуже — презираемы слепыми и неверующими людьми. Мир — опасное место, и станет еще более опасным. Только он может защитить их, только он может привести их к спасению. Они
