Близость пахнущего острым человечьим потом кожаного плаща здорово смущала зверя, поэтому он, соблюдая все меры предосторожности, перехватил своей огромной пастью тельце малыша и неспешно, чтобы не прокусить или не поцарапать ненароком нежную кожу направился к краю поляны поближе к спасительной чаще. Впрочем, покидать поляну он совсем не собирался. Положив ребенка на прогретую солнцем землю, Острый Коготь прилег рядышком, потеснее прижавшись к теплому тельцу своим лохматым боком.
— Сегодня отдохнем, — тихонько просвистел на своем волчьем языке зверь, — а завтра добрый дядюшка волк с утра пораньше сбегает в лес и добудет молодого кабанчика или еще какую зверюшку, вот тогда малыш напьется свежей крови, после чего станет настоящим волком…
Острый Коготь еще долго что-то тихонько выводил своим носом на высоких едва уловимых для человеческого уха звуковых частотах, а мальчик, навострив уши, внимательно его слушал. Со стороны могло показаться, что он прекрасно понимает то, о чем старается поведать ему его новый друг и защитник. Однако очень скоро убаюканный волчьими посвистываниями малыш мерно засопел, время от времени сладко причмокивая во сне.
Между тем солнце полностью закатилось за горизонт, и на Ведьмин лес опустилась кромешная мгла. Несмотря на то, что в небе вспыхнули рои ярких звезд, всякому человеку было бы здесь не очень уютно, поскольку ночь в дремучем лесу сильно отличается от той же самой ночи в каком-нибудь большом городе или даже маленькой деревне. С другой стороны, для волка лес был родной стихией, и ему вряд ли было бы уютно даже в самом комфортном человеческом поселении.
Острый Коготь обернулся калачиком вокруг спящего ребенка, чтобы ночная прохлада ненароком не пробрала его нежное тельце. Ночь хоть и была достаточно теплой, но сомнительная одежонка малыша и его лишенная волос кожа здорово смущали заботливую «нянечку» и вызывали разного рода опасения.
Задрав свой влажный нос кверху и навострив уши, зверь отслеживал малейшие изменения окружающей среды. Вот что-то зашуршало у корней одного из нелепо перекрученных лесных великанов. Ага, это глупый молодой бурундук копается своим острым носиком в прелой листве в поисках семян, орехов и не проросших прошлогодних желудей. Не будь рядом человеческого детеныша, Острый Коготь обязательно попробовал на зуб аппетитного бурундучка, хоть мяса в нем кот наплакал. Затем, будто специально для того, чтобы подразнить хищника, в паре шагов от его морды пробежала жирная и очень аппетитная лесная мышь. Впрочем, убежать ей удалось не очень далеко — с ветки одного из деревьев сорвалась темная тень и, камнем свалившись на беспечного зверька, ненадолго закрыла его от волчьих глаз. В следующее мгновение удачливый охотник уже находился в воздухе с зажатой в крючковатом клюве трепещущей добычей…
Подобное буйство продолжалось до тех пор, пока Полуночная звезда неторопливо ползла вверх по небосклону. После того, как она приблизилась к своему апогею, всякое шевеление вокруг начало затихать и очень скоро в Ведьмином лесу наступила неестественно мертвая тишина. Казалось, даже легкий ночной ветерок, весело резвившийся до этого в кронах древесных патриархов, испугавшись чего-то, затаился на время или умчался в какое-нибудь другое место.
Лишь только окруженная колючими лучиками яркая точка, преодолев подъем, приступила к спуску, над поверхностью земли начала подниматься белесовато-прозрачная субстанция. Острого Когтя в этот момент охватила такая смертельная тоска, что ему захотелось задрать свою морду к небесам и завыть громко и протяжно, чтобы в ответ услышать точно такой же леденящий душу вой своих соплеменников. Невероятным усилием воли зверю удалось подавить рвущийся из горла душевный крик в самом его зародыше. Острый Коготь не мог наверняка ответить на вопрос: «Что конкретно могло бы с ним произойти поддайся он этому порыву?», но звериный инстинкт, которому он за свою весьма долгую для волка жизнь привык доверять без каких-либо дополнительных размышлений, однозначно предупреждал — ничего хорошего от столь необдуманного поступка ждать не приходится.
Между тем клубящиеся струи загадочного тумана начали наливаться призрачным зеленоватым светом. Поначалу сияние было слабым еле заметным, но буквально через несколько минут Ведьмин лес высветился так, словно в воздух поднялись мириады ярких светлячков.
На этом чудеса и сюрпризы вовсе не закончились. Подчиняясь чьей-то злой воле или какой-то заранее заданной программе, зеленоватые клубы светящейся субстанции зашевелились еще активнее и начали трансформироваться в такие ужасные образы, что у видавшего виды волка шерсть на загривке поднялась дыбом, а из глотки непроизвольно вырвался негромкий, но очень грозный рык. В следующий момент сонмы чудовищ — страшных порождений древней магии неторопливо направились к спящему мальчику и яростно оскалившемуся волку.
Все-таки, несмотря на закравшийся в душу страх, Острый Коготь был настроен весьма решительно. Если бы в данный момент перед ним находился не иллюзорный фантом, а настоящий враг из плоти и крови, он как истинный боец незамедлительно вступил бы с ним в смертельную схватку, невзирая на его комплекцию и физическую форму. Это не пустые слова и не хвастливая бравада — с некоторых пор старый волк считал своей прямой обязанностью защитить человеческого детеныша, хотя бы ценой собственной жизни.
К сожалению, перед отважным зверем сейчас не было ни какого-нибудь враждебно настроенного соплеменника, ни грозной, но очень осторожной росомахи, ни косолапого медведя — хозяина леса. Перед ним находился противник, для которого когти и клыки его не представляют никакой опасности и убежать от которого он и мальчик были не способны. Хотя сам Острый Коготь вполне мог бы спастись, прыгнув в чащу леса и затаившись там до первого луча утренней зари. В этом случае туман его не тронет, ибо колдовскую субстанцию не интересует волк даже столь умный и решительный. Древняя магия всего лишь пугает таких как Острый Коготь, но охотится она исключительно за такими как этот маленький человечек и прочими людьми и, конечно же, за теми, кто встает у нее на пути. Но поскольку бывший вожак стаи уже сделал свой выбор, пусть и не вполне логичный с точки зрения инстинкта самосохранения, он понял и успел смириться с мыслью, что до первого луча дневного светила не доживет.
«Ну и пусть, — обреченно думал зверь, — может быть, мне удастся отвлечь внимание этой мерзости на себя и оттянуть гибель детеныша».
Преодолевая первобытный ужас перед кошмарными порождениями светящегося тумана, гордый волк издал столь грозный рык, что кривляющиеся рожи и щупальца, обступившие их со всех сторон, подались чуть-чуть назад. Воодушевленный этой пусть незначительной, но вполне явной победой волк собрался, было издать еще более грозный рык, забыв о том, что рядом безмятежно посапывает малое дитя. Но этому не суждено было случиться.
Малыш проснулся, но не испугался и не заплакал. Он всего лишь захлопал спросонья своими глазенками и с удивлением начал разглядывать окружающую обстановку. При этом мальчик радостно гукал и чмокал, словно вид леденящих душу образов доставлял ему несказанное эстетическое наслаждение. Затем младенец своими слабенькими ручками неожиданно цепко ухватился за шерсть стоящего рядом волка и попытался, может быть, впервые в жизни встать на ноги. К величайшему удивлению самого мальчика этот маневр у него получился довольно легко. Теперь перед лицом страшной опасности стояли два бойца: изрядно потрепанный жизнью хищник и беззащитный маленький человечек — определенно крайне забавная команда. Однако то, что произошло в следующее мгновение выходило за рамки понимания не только видавшего виды Острого Когтя, но любого здравомыслящего существа, если бы таковое ненароком
