— Раньше ты так никогда не говорил.
— Дина, не я тебе должен это говорить. Придет время, тебя найдет хороший парень, и он лучше моего скажет о твоем природном даровании.
По логике создателя…
Рус замолчал. Что-то не сходилось общее с его логикой.
— Он не прав, твой создатель, — обиженно вскрикнула девушка. Монах сам себе улыбнулся. Когда-то и он все буквально принимал на слово.
— Он и твой создатель.
— Мой создатель так не скажет.
Рус посмотрел на Дину будто впервые. Ее милое и по-детски наивное личико не могло лгать. Он вспомнил себя, когда понимал, что говорил правильно, но вызывал улыбку в устах слушавших.
Подошел официант, спросил, что бы еще пожелали господа-сеньоры.
Монах показал на девушку.
— Для ее возраста, сеньор, и самое лучшее, пожалуйста.
Тот поклонился и пошел исполнять заказ.
— Наверное, здесь я больше не прав, чем наш создатель, — поспешил успокоить девушку. — Я так далек от мирского бытия, что при суждении все мерю одним футом.
— Потому, что ты еще не жил по-настоящему.
Монах утвердительно кивнул, соглашаясь со взрослыми мыслями ребенка.
— Я не должен жить, как вы.
— Почему не должен? Кто тебе мешает?
— Я монах. У меня совсем другое предназначение.
Рус замолчал, подозревая, что дальше Дина его слушать не будет.
— Почему ты молчишь?
— Не знаю. Просто я монах и мне надо жить в горах Китая. Там мои отцы, братья. Там мы постигаем некоторые глубины бытия и мироздания.
— Это неправильно, — обиженно воскликнула девушка. — Люди должны жить семьями, растить детей.
— Ты уже взрослая и все правильно понимаешь. Миряне живут мирской жизнью, монахи монашеской.
— Какая тут разница?
— Как какая? — Рус задумался. Он не знал, как такое объяснить понятно и доходчиво.
Подошел официант, разложил на столике фрукты, шоколад, мороженое.
— Дина, я не знаю, как это объяснить: но чтобы полноценно работать над своими проблемами, мы живем отдельно от людей. Наше предназначение искать контакт со всевышним, искать озарения, находить истину.
— Бездельники вы.
— Может быть, — не оспаривал мысль и резкость тона Рус, чтобы отойти от темы, в которой он и сам еще не совсем разбирался.
Дина, надувшись, медленно разрезала апельсин. Рус незаметно поглядывал в глубину зала. Из-за своих крутых напарниц он совсем упустил основное, ради чего пришел сюда. Но публика в зале была самая изысканная и придраться вроде бы было не к чему. Под тихую музыку некоторые сонно танцевали, остальные сидели за столиками и вели совсем неслышные со стороны амурно-философские беседы. На море был штиль и лайнер шел ровно вперед, совсем не подвергаясь качке. Здесь делать было нечего. Следовало зайти в бар на верхней палубе. Место менее респектабельное, чем это, но тоже для богатых пассажиров. Рус обождал, пока девушка удовлетворится принесенным, и предложил ей пройти с ним наверх.
— Рус, здесь так хорошо, уютно, тихо. Когда я еще смогу побывать в таком месте. Я впервые ощущаю себя полноправным человеком. Можно потанцевать, и никто не помешает. Мне еще никогда не было так хорошо.
— Но здесь, видишь, танцуют только парами.
— А разве мы с тобой не можем танцевать?
— Какой я танцор? Да мне и не положено. Я не имею право расслабляться. Из-за меня могут погибнуть люди.
— А что тебе положено? Скрываться? Стрелять?
— Зачем ты иронизируешь? Разве я виноват, что моего брата ранили.
Если б не это, я бы тихо уехал и никому не мешал бы. И не подвергал бы тебя опасностям.
— Я не ставлю в упрек, что ты меня с собой взял. — У Дины на глазах появились слезы. — Я и сама бы поехала. Я с тобой куда хочешь поеду.
Рус, все еще не понимая подтекста слов, сухо продолжал.
— Дина, я никогда не думал, что меня, мертвого аскета, можно как-то понимать. Я отсохшая ветка для человечества.
— Твой создатель вредитель, если он такие мысли вам внушает.
Рус невесело удивился быстрому взрослению девушки.
— Не нам судить тех, кто нам неподвластен.
— Нам! Потому что нам жить. У твоего создателя нет проблем. Он только для людей создает трудности. У нас тоже создатель есть — Бог. А что он для людей сделал?
Сколько я вижу-только слезы, горе, неравенство. К чему эта жизнь, если она ни к чему хорошему не ведет?
Рус не противился словам Дины и молчал. В глубине души ему с каждым словом все больше нравилась Дина, детские понятия которой в житейских вопросах были намного выше, чем у него. При всей своей ранней юности девушка уже имела свой обоснованный мир, который она отстаивала и за который была готова серьезно бороться. Рус же жил теми идеями и понятиями, которые в него были заложены с детства его духовными отцами. Эти понятия он понимал и принимал. Для него они были больше аксиомой, чем мирские понятия бытия. Но вот простая, даже местами примитивная речь девочки, вносила в однобокий ум Руса такие сложности и смысловую сумятицу, которую ему самому видно никогда не решить.
Дочь Вонг раздраженно уставилась перед собой. В ее каюте находились косметолог, два старших телохранителя, служанка.
— Убирайся паскуда отсюда! — гаркнула она на служанку. — Растопырила уши. Исчезни. Занимайся делами.
Дочь от злости ломала пальцы и била веером по столу.
— Сука! Проститутка! Откуда эта дрянь взялась?
— Восхитительная госпожа, это тот невзрачный ребенок, который был похищен неизвестными лицами из приюта.
— Ребенок?! Ничего себе ребенок!? Баба в теле. И умеет эффектно принарядиться. Дешево, но смотрится. Какую роль она играет при этом дурачке монахе?
Старший глуповато пожал плечами.
— Вообще-то никакую. Она сопровождала раненого вместе со старухой и доктором. Наверное сиделкой служит.
Злые глаза дочери в восторженной мести рассмеялись. Следом и она истерично засмеялась, и яркие линии губ сложились в очень страшную гримасу.
— Вот вам бездари и логика. Враги монаха следят за раненым, не знают, где сам монах находится. А он, сволочь, в это время, слишком уж беспечно рассиживает в ресторанах. Эту девку надо немедленно ликвидировать. Слышите? Сегодня же ночью. Пристрелите и за борт. К акулам и крабам. Чтоб никаких проблем в дальнейшем не было.
— Будет сделано, премудрая госпожа.
Старший низко склонился. Дочь успокоенно щелкнула его веером по согнутому затылку.
— Этот вопрос закрыли. Второй. Твое мнение! — резко крикнула она, обращаясь к косметологу. — На меня все таращатся, а этот дурень монах, как был с пустыми глазницами на морде так и остался.
— Нет, нет, госпожа, он тоже таращил глаза. Просто у нерп совсем другой взгляд. Впечатление очень
