основания отчитывать ее. К великому сожалению своего отца, мама целовалась с мальчиками – отчасти в качестве протеста, отчасти потому, что любила, когда ей говорили, как она прекрасна. Она мечтала сбежать в Нью-Йорк или в Лондон, но и против Копенгагена ничего не имела, лишь бы оказаться подальше от нашего дедушки.
Отец – тоже уроженец Тарма, но он твердо решил переехать в Копенгаген. Он был сиротой, родители умерли, а близких друзей у него не имелось, так что какой ему был смысл оставаться в небольшом городке с такими ничтожными возможностями для самореализации? Вот только он не предвидел, что в итоге окажется комическим придатком мамы.
Он познакомился с мамой на прощальной вечеринке. Они не были знакомы до этого – знали друг друга в лицо, не более того. Мама пришла без приглашения. Отец, двадцатидвухлетний, симпатичный, в предвкушении будущего успеха, – официальный центр внимания на празднике. Мама, красивая, но шестнадцатилетняя, вообще-то, должна была сидеть дома в своей комнате, однако сбежала и тут же оказалась неофициальным центром внимания. Народ на вечеринках всегда концентрировался вокруг нее. Эти двое никогда не общались друг с другом прежде, а в тот вечер они не общались ни с кем другим. Мама не упускала его из виду, ведь он должен был «спасти» ее. Когда все разошлись, мама осталась, и отец не мог поверить, что вдруг оказался наедине с красивой девчонкой, обладательницей прекрасной груди.
– Алан, а ты возьмешь меня с собой в Копенгаген?
– Конечно возьму, – ответил он, пораженный тем, насколько легко далось ему это решение.
Она успокоилась, и он почувствовал, насколько она мала и беззащитна в его огромных объятиях. Они знали друг друга всего восемь часов, когда приняли решение уехать вместе. Он целовал ее, а она напряженно дышала, пока он расстегивал ей брюки. Она целовалась со многими, но единственным мужчиной в ее жизни навсегда остался отец.
Когда мама рассказала, что собирается уезжать (а она рассказала это с удивительной уверенностью, так как теперь у нее появилась поддержка), дед ужасно разозлился. Ей всего шестнадцать. Никакого Копенгагена. Он называл ее такими словами, какие отец никогда не должен произносить в адрес своей дочери. В общем-то, он никогда не церемонился с ней, но теперь звучали уж совсем гадкие ругательства. Мама несколько раз убегала из дома к отцу. А ему ужасно не нравилось, что все так сложно, – конечно, она уедет с ним, но всякий раз он просил маму вернуться домой и разрешить ситуацию без ссор. Родителей нужно ценить. Когда она в пятый раз вернулась совсем удрученная, дед уже поджидал ее, злобно сверкая глазами. Все началось с криков и угроз – но неужели он рассчитывал запугать ее словами? Все детство ей угрожали адом. Мама орала в ответ, и тогда дед снял ремень. Вообще-то, он не имел привычки бить маму. Он мог дать ей пощечину, когда она дерзила или огрызалась, но до такой жестокости еще никогда не доходил. Он бил маму, пока бабушка причитала в сторонке. Она не участвовала в происходящем. Она была слабой.
Хлоп!
– Ну-ка попроси прощения.
Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп.
– Иди ты к черту!
Хлоп-хлоп.
– Проси прощения.
Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп.
– Отвяжись!
Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп.
И вдруг от сильного удара открывается дверь. На пороге стоит отец. Он провожал маму домой и решил остаться неподалеку. Он не сомневался, что ее крики обращены к нему, и повел себя совершенно правильно: выхватил ремень из рук деда и прогнал его через всю комнату. Тогда-то мама и полюбила отца всем сердцем – она никогда не была такой счастливой, как в тот момент, когда он отодрал ее отца его собственным ремнем. Прекратив побои, продолжавшиеся довольно долго, он отдышался.
– А теперь мы пошли. Вы больше никогда не увидите Грит. Она моя, и держитесь от нее подальше.
И они ушли.
Мама ничего не взяла с собой, кроме любви всей своей жизни и ежедневной молитвы. Она презирала правоверных верующих, но сама продолжала молиться. Возможно, эта была всего лишь привычка, от которой она не могла избавиться, но она молилась каждый вечер, и это давало ей успокоение перед сном.
Они ожидали, что мамины родители натравят на них полицию, но те, вероятно, решили, что мама не достойна всей этой возни. По крайней мере, впервые мы их увидели после маминой смерти, да и то интересовала их не мама, а я. Маме очень нравился Копенгаген, и в первые недели она только и делала, что бродила по городу, садилась где-нибудь и наблюдала за прохожими. Она черпала в этом силы. И всегда находилась добрая душа, которая осторожно спрашивала ее: «Все хорошо?», и мама отвечала с улыбкой: «Да, все замечательно».
Однажды, разглядывая проходящих мимо людей, она начала напевать что-то себе под нос. Неожиданно у нее получилась мелодия со словами, так появилась песня «С тобой». Она придумала целую песню, и это оказалось так легко! Прошло несколько дней, прежде чем она решилась исполнить ее своему возлюбленному. Песня посвящалась ему, но ей казалось, что песня недостаточна хороша, ведь она любила его намного сильнее, чем могла выразить ее незатейливая песенка. Когда отец пришел с работы, мама сказала, что приготовила для него подарок. Он должен был сесть и молчать. Она волновалась и вся дрожала. Отец тоже смутился – он никак не мог понять, что это за подарок такой, который требует от него тишины, тем более мама никак не решалась начать.
– Где же подарок?
Мама рассердилась:
– Я же просила, чтобы ты помолчал. А то ты все испортишь.
– Извини. – Отец недоумевал все сильнее.
Так прошли еще пять минут неловкого молчания. Это был самый странный подарок в его жизни. И вот он услышал первые волнующие звуки, вырвавшиеся из маминых уст. Мама пела, закрыв глаза, так что не видела выражения его лица. Допев до конца, она продолжала сидеть с закрытыми глазами, надеясь, что отец скажет ей что-то хорошее. Но он молчал. Глупый ютландец, разве сложно ему просто притвориться? Она открыла глаза и хотела извиниться за неудачную выходку, но увидела, что он плачет. Наконец он произнес, заикаясь:
– Я безумно люблю тебя. Черт возьми, как ты талантлива.
Маме казалось, что на самом деле он так не думает. Глупо улыбаясь, она принялась отнекиваться, но отец остановил ее взглядом и проникновенно сказал:
– Это самая чудесная песня, какую я когда-либо слышал.
Мама уловила серьезность в его голосе и никак не могла понять, что ей теперь с этим делать.
Пять месяцев спустя эта песня уже возглавляла хит-парад датских синглов. Благодаря отцу. Она сама ни за что не осмелилась бы на такое. Отец испытывал гордость, но постепенно его стало раздражать, что именно мамины нужды постоянно были в центре внимания. Когда он наконец высказался по этому поводу, это привело к жуткому скандалу, окончившемуся тем, что мама ушла, хлопнув дверью. Она отсутствовала два дня. Отец остыл, и мама, естественно, вернулась. Все стало так же, как раньше. Она часто уходила и возвращалась, когда отец совсем отчаивался. Однажды ее не было целую неделю, и он не спал семь ночей подряд. Были ли они счастливы? Вряд ли. Но они не могли обойтись друг без друга. Просто одного этого им не хватало для счастья.
Школа
Моя сестра родилась, когда маме был двадцать один год. Раньше у них не было времени. Они начали
