заканчивался долгий срок моего добровольного затворничества на Данаибе. После завтрака я, было, вознамерился в очередной раз произвести тестирование и, если потребуется, отладку систем экваториального комплекса, но неожиданно на связь со мной вышел председатель планетарного правительства почтенный Суммари. Он выглядел весьма взволнованным, даже испуганным и в категоричной форме приказал сделать залп по Ультану из стазисных излучателей так, чтобы полностью накрыть планету. Я пытался ему возражать, ссылаясь на то, что стазисное поле совершенно не изучено на предмет влияния на разумных существ, ввиду полного запрета подобных экспериментов. Однако чиновник был неумолим. Он не стал со мной спорить. Вместо этого посредством специального вербального кода перехватил управление станцией и переадресовал свой приказ автоматике. Мне оставалось лишь наблюдать за тем, что должно было из этого получиться.
Признаться, ничего особенно плохого я не ожидал. Стазисные генераторы, хоть и созданы были всего за сотню лет до описываемых событий, успели получить широкое распространение в качестве альтернативы домашним холодильникам. Дело в том, что в стазисе или темпорально-статичном поле ход времени останавливается, поэтому любые продукты питания, хранящиеся в нем, остаются свежими сколь угодно долгое время, а при желании даже живыми. Немного смущала масштабность предстоящей операции, но, в общем, я был спокоен — мало ли какая блажь взбредет в мудрые головы пожилых старцев из планетарного совета.
Между тем, вне зависимости от моей воли, искусственный интеллект Данаиба начал автоматическую перенастройку излучателей, и уже через полчаса все для стазисного «удара» по Ультану было готово. За происходящим я следил из центральной рубки управления. Непосредственно перед активацией излучателей автоматикой был дан полагающийся в подобных случаях минутный обратный отсчет, и в назначенный срок Ультан был заключен в синеватый кокон темпорального стазиса. По правде говоря, зрелище завораживающее: как будто вокруг планеты расплескали океан искрящейся и сверкающей синевы — след притормаживающих в стазисном поле фотонов.
Но самое ужасное стряслось после того, как, просуществовав долю мгновения, синеватое свечение погасло. Едва это произошло, на поверхности Ультана сверкнуло так, что я едва не ослеп. Создавалось впечатление, что моя родная планета превратилась в самую настоящую звезду, и очень скоро разлетится в разные стороны облаками раскаленных газов и поглотит Данаиб в горниле мощного термоядерного взрыва. Однако ничего подобного не случилось, вспышка света была достаточно кратковременной и никакого заметного ущерба Ультану не нанесла. Даже атмосфера планеты уцелела, изрядно замутилась от пыли и копоти, но не улетела в космическое пространство, как я того ожидал. Причина столь масштабного явления в то время была для меня тайной за семью печатями, но интуитивно я уже понимал, что на Ультане произошло непоправимое и вряд ли хотя бы одному из моих соплеменников удалось выжить после столь ужасной катастрофы.
Отойдя от шока, я попытался наладить телепатическую связь с кем-нибудь из выживших, но все мои потуги были напрасными, лишь слабый астральный след духовных сущностей, отлетающих в горнило чистилища для подготовки к последующему перерождению. Впрочем, около сотни душ даридов по какой-то причине не смогли или не пожелали туда отправиться и остались навеки прикованными к Ультану. Но они — как бы помягче выразиться — были не вполне адекватны и отказались войти со мной в какой-либо контакт. Эти умалишенные, в отличие от обычных призраков, обосновались сплоченной группой в одной из пещер, где занялась какой-то непонятной для меня деятельностью…
— Прошу прощения, достопочтенный Хайвер, — перебил хозяина Зенон. — Ты, часом, не Алайский ли горный массив имеешь в виду? Мне Вельмир Максай рассказывал об одной загадочной пещере, где на стенах время от времени появляются огненные письмена и раздаются голоса на языке навеки ушедшего народа.
— Совершенно верно, юноша, — дарид сконцентрировал взгляд обоих своих глаз на поручике, — именно в Алайских горах. Мои покойные соплеменники явно пытаются предупредить обитателей Ультана о грозящей опасности, но впавшее во тьму безумия сознание призраков выдает лишь туманную галиматью из несвязанных между собой фраз и отдельных слов…
— Ну не скажи, уважаемый! — Зенон вновь перебил дарида. — Оно, может быть и галиматья, но огненные письмена и голоса помогли нашим ученым расшифровать ваш язык. Кстати, а где ты научился так свободно разговаривать на общеультанском?
— Дорогой Зенон, если у тебя и твоих товарищей хватит терпения дослушать мой рассказ, надобность задавать вопросы подобного рода отпадет сама по себе. — Все тем же лишенным эмоциональной окраски ровным голосом ответил дарид, при этом скорчил такую страшную рожу и задвигал лицевыми щупальцами, что даже нашего неробкого десятка героя проняло. Вполне вероятно, это была легкая безобидная улыбочка, но что там, на уме у этих даридов, одному Господу ведомо. Поэтому юноша решил временно умерить зуд познания и держаться скромнее.
— Итак, дорогие мои спасители, — продолжал тем временем Хайвер, — осознав, что во всей бескрайней Вселенной в моем лице остался всего лишь один единственный живой дарид, я впал в полное отчаяние. Затем отчаяние сменил леденящий душу ужас. Для меня теперь отсутствовало самое главное — цель жизни. Проведя в полном одиночестве много лет на Данаибе, я мечтал осчастливить свой народ. Теперь, когда никого не осталось, мои амбициозные планы также потеряли актуальность. Я даже не пытался понять, что на самом деле произошло на моей родной планете. Как-то опрометчиво я подумал, что сумасшедший председатель правительства окончательно «съехал с катушек» и столь странным способом решил свести счеты с жизнью, прихватив с собой заодно всех прочих соплеменников.
Истина открылась лишь после того, как я из солидарности со своим народом решил свести счеты с жизнью, создав вокруг себя локальный стазисный кокон. Однако желанной смерти я не дождался. Дух мой буквально выкинуло из телесной оболочки. Иначе говоря, я превратился в точно такого же призрака, как некоторые из даридов, но в отличие от них мне удалось сохранить разум. Более того, даже будучи привязанным к своему «замороженному» телу, я мог совершать путешествия на сколь угодно большие расстояния и даже за пределы данного континуума. Однако полученная свобода меня совершенно не радовала, поскольку, витая в образе бестелесного призрака, я не имел практически никакой возможности оказывать какое-либо влияние на мир материальный. Даже пообщаться по душам с кем-то из разумных существ я не мог.
По правде сказать, для меня до сих пор остается загадкой: откуда старому Суммари было знать о том, что стазисное поле, выражаясь фигурально, вышибает души из телесных оболочек. Однако особенно не удивляюсь — на то он и был магом высшего уровня посвящения. Скорее всего, на него снизошло озарение свыше, и он принял единственное правильное на тот момент решение — ценой гибели своего народа уберечь нашу вселенную от вторжения иной реальности. Это уже потом, находясь вне своей телесной оболочки, я узнал, что в результате воздействия темпорально-статичного поля демонические сущности оказались вне тел инфицированных демоном даридов, а значит, вне их защитных энергетических оболочек. И как результат — все они в одночасье аннигилировали с выделением такого количества энергии, что ее хватило для того, чтобы полностью стерилизовать Ультан от любых форм жизни. К счастью, жесткое рентгеновское излучение, мгновенно погубившее все живое на планете, не оказало существенного влияния на радиоактивный фон ее поверхности, в противном случае, последующее заселение Ультана вряд ли стало бы возможным в принципе. Однако об этом чуть позже.
А пока мой мятущийся дух витал над безжизненной планетой, пребывая в немыслимых муках, неспособный отключить стазис, или хотя бы впасть в спасительное беспамятство или сумасшествие. Поначалу я попытался свести счеты с жизнью в испепеляющем звездном аду или кромешной тьме одной из черных дыр, но ни то, и ни другое никакого вреда мне не нанесли. Я по-прежнему осознавал себя как личность и силой собственной мысли мог переноситься в любую точку любого трехмерного континуума. Если кто-то решит, что столь умопомрачительные путешествия могут кого-нибудь осчастливить, тот глубоко заблуждается. Звезды, планеты и прочие небесные тела довольно быстро утомляют своим однообразием, а с точки зрения жизни — вообще и разумной жизни — в частности космос безнадежно пуст. За весь этот невыносимо долгий срок мне удалось обнаружить всего лишь четыре планеты, населенные разумными существами. Обитатели одного из миров — разумные приматы едва выбрались из пещер и общались между собой, по большей части, посредством каменного топора и копья с кремневым наконечником. Мне даже удалось вступить в мысленный контакт с одним из их шаманов. Вообще-то ничего хорошего из этого не
