Вообще, в студенческие годы я была очень похожа на Пугачеву, причем еще и сама жутко старалась на нее походить: специально начесывала волосы, копировала ее взгляд, жесты. Нравилась она мне, и я очень гордилась, что так на нее похожа. И вот как-то однажды мы с мужем ехали на машине, и нас остановили гаишники. Муж говорит: «Ну вот, сейчас два часа мурыжить будут». А я ему: «Ты скажи, что Пугачеву на концерт везешь». Он так и сделал. Молоденький лейтенант ему в ответ: «Да вы что! Можно хоть одним глазком на нее посмотреть?» Муж говорит: «Ну ты же знаешь Пугачеву – если в салон заглянешь, такой базар будет!» Но гаишник нашел выход: «Вы фары включите, вроде я при свете ваши права проверяю, а сам через стекло посмотрю на Аллу». Я как развернулась в его сторону, как взгляд этот «пугачевский» дала: «Ну что еще там такое?!» Он так испуганно: «Все в порядке, Алла Борисовна, можете ехать!»
Но вновь вернемся к «Вернисажу». Самым молодым участником тех концертов был 21-летний Филипп Киркоров. Видимо, поэтому ему в тех концертах досталась не самая завидная роль – открывать представление. Скажи тогда кто-то, что спустя каких-нибудь шесть лет этот длинноногий красавчик станет очередным супругом звезды номер один советской эстрады, такого человека все посчитали бы просто сумасшедшим. Но ведь так оно и выйдет.
Инициатива пригласить Киркорова на концерты исходила от самого юбиляра. Как вспоминает сам И. Резник: «Однажды Филипп привез из Софии несметное количество кассет с записями, как он сказал, новейшей поп-музыки. «Новейшая» музыка оказалась «джентльменским набором» набивших оскомину штампов. Но все же две симпатичные мелодии в этом разливанном море удалось отыскать. Одна позже стала носить имя небезызвестного Синдбада-морехода, а другая – танцевальная, являвшая собой симбиоз греческого «сиртаки» и еврейского «фрейлехса», превратилась в песню «Дети Адама и Евы». Их-то и спел Филипп на моем вечере. И имел успех! Это было его победой. А ведь выходил он на сцену первым, когда публика, только что устроившаяся в удобных креслах, еще разглядывала оформление сцены, перешептывалась, роняла гардеробные номерки, дожевывала конфеты… Мало того, предвкушала встречу с Пугачевой, Гвердтцители, Вайкуле…»
Примерно на середину цикла концертов выпала в том году Пасха. И Пугачева решила сразу после концертов пригласить к себе на пасхальные куличи некоторых из друзей и коллег. Шумной гурьбой они ввалились в квартиру певицы, и Пугачева с порога закричала: «Люююся! Где куличи? Ставь на стол!» И гостям: «Сейчас я вас так накормлю, так накормлю… закачаетесь». Однако гости еще раздевались в прихожей, когда из кухни вышла Люся Дороднова и сообщила, что куличей нет. «Как нет? – не поняла Пугачева. – Съели, что ли? Ну тогда картошечки покушаем, жареной». «Картошки тоже нет, – продолжала удивлять хозяйку и гостей домработница. А потом и вовсе сразила всех наповал: – И вообще в холодильнике – шаром покати». Тут уж Пугачева не выдержала: «Как это шаром покати? Сегодня утром там все было, а сейчас уже нет?! На плите целая сковорода грибов стояла! Куда все подевалось-то?» – «А я почем знаю? – всплеснула руками домработница. – Да, было, а теперь ничего нет. Только на мойке – крошки кирпичные». – «Что же нам крошки есть, что ли?» – продолжала бушевать хозяйка.
Тут в разговор встрял супруг певицы Евгений Болдин, который спросил у Люси: «Больше ничего не пропало, кроме еды?» Люся пожала плечами и отправилась в комнаты, чтобы проверить, все ли там на месте. Спустя минуту она вернулась и потрясла уже Болдина: «Вашей бритвы тоже нет, Евгений Борисыч!» «Здесь явно были чужие», – сделала вывод Пугачева. «А что, если это крысы?» – предположил кто-то из гостей. На что Болдин резонно заметил: «Крысы не бреются».
После короткого совещания было решено проверить всю квартиру. Люся принесла из кухни оружие – ножи, топорик для рубки мяса, – и, вооружившись этими предметами, вся честная компания отправилась на поиски чужаков. Обыскали практически все, заглянули во все щели, но никого так и не обнаружили. Впору было кричать «караул». Как вдруг Болдина осенило. Он просунул руку в вентиляционную трубу, прятавшуюся в нише под потолком, и обнаружил там огромную дыру, ведущую на чердак (Пугачева жила на последнем этаже). Вывод был сделан однозначный: если в доме кто-то был, то он мог проникнуть только через трубу. Чтобы не дразнить гусей, было решено вызвать милицию. Далее приведу рассказ очевидца происшествия – Ильи Резника:
«– Товарищи! Нужно лезть на чердак! – заявил Евгений Болдин пришедшим милиционерам.
– Но там вроде бы темно, – засомневались милиционеры. – А если кто и был, то давно ушел по крыше.
– Они что, дураки? – со значением произнес главный сыщик.
– Нет, уж вы лезьте, – попросила Люся.
…Милиция действовала быстро и решительно. Как в кино.
Не прошло и четверти часа, как черная дыра над мойкой превратилась в переговорное устройство.
Голос с чердака:
– Мы его взяли!
Алла:
– Кто такой?
Голос:
– Да-а, устроился… Сейчас приведем – сами увидите.
Алла:
– А куличи там?
Голос:
– Куда куличи девал?
В дыру просунулась милицейская рука с целлофановым пакетом:
– Принимайте.
Вслед за куличами появилась сковородка с грибами, бутылка постного масла, мочалка и маленький магнитофончик, увидев который Кристина воскликнула:
– А я-то его несколько дней искала! – И, чуть позже: – Мама, а вот и твоя бижутерия!
…Позвонили в дверь.
Группа захвата ввела невысокого коренастого мужика в грязном свитере и мятых брюках (позже выяснится, что это был фанат Пугачевой из солнечного Узбекистана. –
– И давно гостишь? – почти дружелюбно спросила Пугачева.
– Неделю-то точно, – ответил за него милиционер. – Он уже несколько раз к вам спускался, Алла Борисовна. Когда никого не было. Хозяйничал.
– Так ведь я тебе писал, – прохрипел незваный гость. – А ты не отвечала. Я и приехал.
– Забрался на чердак, ножом расковырял кирпичную кладку и проник в квартиру, – доложил главный сыщик. – Теперь поедешь с нами!
– И все это время ты нас слушал? – удивилась Алла.
– Ну да. А если слезал, то чтоб поесть… Не помирать же с голоду!
– Ладно, – протянул главный и распорядился: – Забирайте вещдок. И пойдем.
– Прощай, – сказала Алла похитителю куличей.
– Все равно, – изрек он, уходя, – я-то знаю, все, что ты пела, ты пела только для меня…»
Еще об одной истории, относящейся к тем дням, вспоминает С. Лисовский:
«Было это в апреле 88-го. К тому моменту фирма «ЛИС’С» создала весьма серьезную конкуренцию всем этим Рос-, Гос-, Москонцертам. Ко мне отошли главные площадки Москвы и основные исполнители. Тогда мне объявили войну. У меня были запланированы очень важные концерты, на которые я заявил звезд первой величины. И вдруг накануне выступления артисты стали отказываться: один заболел, у второго неожиданные зарубежные гастроли, третий даже уважительную причину выдумывать не стал… Словом, программа рассыпается. А у меня уже все билеты проданы. Конец!
Алла Борисовна даже не была заявлена, но, когда синим пламенем загорелся мой первый концерт, Пугачева без лишних слов согласилась приехать ко мне прямо из концертного зала «Россия», где у нее проходили сольники с Ильей Резником. Алла Борисовна буквально из машины вышла на сцену. Что началось в зале! Потом никто и не вспоминал, что были заявлены другие исполнители. К слову, на следующий вечер приехали все те, кто накануне отказался у меня выступать. Вот что значит имя Пугачевой…»
15 апреля, когда Пугачева отмечала свой 39-й день рождения, она вспомнила про эту
