ей приходилось добирать музыкантов из местных исполнителей. Не стала исключением и Франция.
Концерт Пугачевой в «Олимпии» состоялся вечером 28 июня. Сказать, что Пугачева волновалась, значит ничего не сказать. Руки и ноги у нее чуть ли не ходили ходуном. Мандраж ее охватил еще за несколько часов до концерта в гостиничном номере: она мерила его шагами, заламывала руки и причитала: «Боже мой! За что мне такое наказание? Да зачем же я только на это согласилась?» Глядя на ее причитания, муж и директор в одном лице Евгений Болдин удивлялся: «Ты меня поражаешь! Три года только и делала, что изводила меня просьбами попасть в «Олимпию», а теперь испугалась. Ты что, в первый раз, что ли, на сцену выходишь?» – «На такую да», – последовал ответ.
Несмотря на то что рекламы у этого концерта не было практически никакой (всего лишь маленькая заметка в прокоммунистической газете «Юманите»), зал был почти полным. На концерте оказался и специальный корреспондент АПН А. Игнатов, который так описывал свои впечатления от увиденного:
«Зазвучал оркестр (своих музыкантов Пугачевой взять в Париж не разрешили, и ей пришлось подыскивать их на месте. –
А вот как описывает это же выступление А. Беляков: «Во время концерта, когда пела «Маэстро», она вдруг почувствовала, что еще чуть-чуть – и взмоет над огромным залом, раскинув руки. (Кроме этой песни, были также исполнены: «Арлекино», «Все могут короли», «Женщина, которая поет», «Старинные часы», «Как тревожен этот путь» – всего чуть более 20 песен на русском языке и несколько на французском. –
Уходя под овации со сцены, отпев вместо положенных двух часов – три, она произнесла фразу, которой, как правило, заканчивала выступления на родине:
– Если что-нибудь осталось в ваших сердцах, то большей награды я и не желаю! – и простилась на французский лад: «Адью».
После концерта она не могла спокойно сесть в своей гримерке: тут собралась разноязычная толпа. Ее поздравляли, целовали, засыпали цветами.
Прибежал директор «Олимпии» Жан-Мишель Борис, сплясал на радостях «цыганочку» и потребовал тут же принести шампанское…»
На следующий день во французских СМИ все же были отклики на этот концерт. Краткий отчет о нем был показан по всем трем программам французского ТВ, а газета «Франс суар» написала: «Алла Пугачева была незнакома нам, но двух часов на сцене было достаточно для того, чтобы заполнить этот пробел и поднять советскую певицу до высоты самых ярких звезд».
Короче, Пугачева вернулась на родину (29 июня) в роли триумфатора. Правда, без ложки дегтя не обошлось. Некий недоброжелатель из числа известных композиторов пустил в музкругах слух, что на концерт Пугачевой в «Олимпии» было продано всего 53 билета. Многие этому поверили, поскольку наши неповоротливые СМИ триумф Пугачевой обошли вниманием. И лишь спустя пару дней, когда этот слух дошел до «верхов», там зашевелились. В итоге в программе «Время» показали сюжет о парижском концерте Пугачевой. Советским телезрителям специально был показан заполненный чуть ли не до отказа зал «Олимпии», чтобы у них не оставалось никаких сомнений в том, что байка о 53 билетах – полная туфта. Когда саму Пугачеву спросили в одной из газет о «провале» в Париже, она ответила со свойственным ей юмором: «Да чтоб мне провалиться на этом месте, если это правда!.. Видите – стою».
Пугачева вернулась из Парижа, и в тот же день в ее доме собрались друзья, чтобы послушать увлекательные истории из парижской жизни. Когда все расселись, хозяйка внезапно встала… и заняла место у рояля. И сыграла грустную, пронзительную мелодию, которую придумала в Париже. А потом, когда гости недоуменно уставились на нее, произнесла:
– Я была там всего три дня. Что можно успеть за три дня? Я видела Париж из окна автомобиля.
Находившийся здесь же Илья Резник чуть ли не в тот же день сочинил стихи к этой изумительной мелодии. Про «три счастливых дня». Но Пугачева по каким-то, одной лишь ей ведомым причинам не захочет включать эту песню в свой репертуар, хотя она могла бы стать его подлинным украшением (так считает сам Резник, и я целиком и полностью присоединяюсь к его мнению).
Июль
Не успела Пугачева вернуться на родину, как уже 2 июля ей вновь пришлось паковать вещи: должны были пройти ее гастроли в Латвии – в Риге и Юрмале. Концерты длились до 19 июля.
Тем временем в советской прессе стали появляться первые отклики на выступление Аллы Пугачевой в «Олимпии». Старт этому процессу дала 4 июля газета «Советская Россия» устами корреспондента АПН А. Игнатова (его слова я уже приводил). Публикация называлась «Олимпия» аплодирует». Два дня спустя эстафету подхватила «Советская культура», опубликовавшая заметку В. Головяшкина под названием «Успех в «Олимпии». Приведу лишь небольшой отрывок из нее:
«Более двух часов шел этот спектакль. Великолепный голос, мимика, своеобразная манера держаться на сцене – все это позволило преодолеть языковой барьер и установить контакт со зрителями. Горячие аплодисменты, возгласы «бис!», «браво!» завершали почти каждую песню артистки.
Можно с полной уверенностью сказать, что дебют советской эстрадной песни в исполнении Аллы Пугачевой прошел успешно. Каждая исполненная ею песня, писала в этой связи газета «Паризьен либере», – это своеобразный спектакль, главную роль в котором играет певица, великолепно сочетая удивительно богатый по диапазону голос с незаурядным актерским дарованием. Невозможно представить, во всяком случае в ближайшее время, появления во Франции такой популярной эстрадной певицы, исполняющей глубокие по содержанию песни на современные мелодии, отмечает в свою очередь газета «Юманите»…»
11 июля по ТВ в очередной раз показали Аллу Пугачеву: в 15.25 по московскому времени по 1-й программе ЦТ был показан новый выпуск «Песни-82». Помимо Пугачевой, исполнившей хит «Старинные часы», в нем участвовали: Андрей Миронов, Ксения Георгиади, Иосиф Кобзон, Леонид Серебренников.
На «Мосфильме» полным ходом идет подготовительный период фильма «Чучело», где главную роль – Лены Бессольцевой – должна была исполнять Кристина Орбакайте. В те дни шли мучительные поиски актера на роль дедушки Лены. Поначалу на эту роль претендовал Евгений Евстигнеев. Кристина репетировала с ним в течение нескольких недель, и все вроде бы складывалось хорошо. По ее словам: «Я была маленькая и многого не понимала и тем более не запоминала. Хотя бы на день, с теперешним моим умом и сердцем, вернуться туда, чтобы запомнить все и всех, уникальных, великих людей отечественной культуры, пережить мгновения, когда с тобой говорили Быков, Евстигнеев, Никулин. А тогда я воспринимала все, как должное, как ребенок из артистической семьи: общение с такими людьми для меня было вроде нормы жизни. Дома я часто любила сидеть в уголочке и слушать, как разговаривают мамины друзья…»
Однако у Евстигнеева с ролью что-то не заладилось, и он с дистанции сошел. Тогда эту роль стал примерять на себя сам Быков. Состоялось несколько проб с ним, но и этот вариант режиссера не устроил. Тогда роль была отдана тестю Быкова, замечательному актеру Всеволоду Санаеву. К тому времени натянутые отношения между тестем и зятем уже ушли в прошлое и Санаев согласился сниматься (впервые) в его картине.
В разгар этих событий в семье Кристины случилось горе: из жизни ушел ее дедушка, папа Аллы Пугачевой Борис Михайлович (он скончался 30 июля). Как мы помним, на фронте он служил в разведке, домой вернулся без одного глаза. За веселый нрав жена звала его Василием Теркиным. Так что своим чувством юмора Пугачева была обязана отцу. И широтой натуры тоже. Он же научил ее никогда и ни перед кем не пасовать. И хотя в последние годы из-за своей загруженности Пугачевой все реже и реже удавалось видеть своих родителей (она и Кристину порой не видела по пять месяцев в году), однако каждый раз, возвращаясь в Москву, она первым делом звонила им, родителям. Говорят, на людях
