«Маленькие комедии…», 7-го – «Таблетку под язык», 9-го и 10-го – «Женитьба Фигаро», 12-го – «Таблетку под язык», 13-го – «Ревизор», 14-го – «Дон Жуан».
В августе Миронов съездил в Ленинград, где принял участие в озвучании роли Фадинара в «Соломенной шляпке». Это заняло у него несколько дней. На этом его работа в фильме была закончена. Полный гонорар Миронова за эту роль составил 2560 рублей (другие исполнители получили следующие суммы: В. Стржельчик – 2150 руб., Е. Копелян – 825 руб., З. Гердт – 720 руб., Л. Гурченко – 600 руб., И. Кваша – 375 руб., Е. Васильева – 375 руб., А. Фрейндлих – 300 руб.).
17—18 августа Миронов играл в «Маленьких комедиях…», 21-го – в «Женитьбе Фигаро», 23-го – в «Ревизоре», 25-го – в cпектакле «Таблетку под язык», 26-го и 31-го – в «Маленьких комедиях…»
С «Комедий» начался для Миронова и сентябрь – он играл в них 1-го днем. 2-го это был спектакль «У времени в плену», 3-го – «Ревизор», 6-го и 9-го – «Маленькие комедии…», 10-го – «Ревизор», 11-го – «Таблетку под язык», 13-го – «Дон Жуан», 15-го – «Таблетку под язык», 16-го – «Женитьба Фигаро», 18-го – «Дон Жуан», 21-го – «Женитьба Фигаро».
27 сентября в Театре сатиры состоялась премьера спектакля «Клоп». Вернее, спектакль был старый, но показывали его в новой сценической редакции. Поэтому в журналах режиссерского управления он значился под номером 1/753. То есть это было 753-е представление «Клопа» на сцене Театра сатиры, но в новой редакции. Как мы помним, в первой версии «Клопа» Миронов играл роль Присыпкина, но теперь на эту роль ввели актера Николая Пенькова, а Миронову досталась роль Олега Баяна. В лице Миронова Баян несколько помолодел, что было воспринято некоторыми апологетами канонического текста В. Маяковского в штыки. Например, Сергей Юткевич заявлял, что если Баян и Присыпкин ровесники – то нарушается система отношений между главными героями, задуманная драматургом. Дескать, Баян потому и страшен, что он оборотень, вылезший из щелей прошлого. Слово «прошлое» Юткевич трактовал в буквальном смысле, соотнося с дореволюционным временем.
Но были и такие, кому версия, предложенная Мироновым, пришлась по душе. Так, А. Шерель писал: «Миронов играл Баяна изобретательно, зло, с той вдохновенной импровизационной свободой, которая позволяла каждый жест, каждое слово роли поднять до символического обобщения. Нет, это не был демон-искуситель из третьеразрядного нэпманского кабаре. Это был лидер, вполне современный и легко узнаваемый вожак и законодатель для молодых и уже не очень молодых совмещан, прожигателей „красивой жизни“, искренне убежденных в том, что мир существует лишь для удовлетворения их желаний.
Мне кажется, что ни в одной другой работе, кроме Жадова, Миронов не поднимался до тех высот социальной остроты и значимости, которые он покорил в роли Баяна.
В этом персонаже были узнаваемы нувориши брежневской эпохи, ибо он выступал своеобразным идеалом, физически и духовно соответствующим запросам «новой буржуазии», которую формировала торговая мафия вместе с партбюрократией…
Андрей Миронов в образе Баяна дал фигуру, современную не времени написания пьесы, а 70-м и 80-м годам, обозначив едва ли не самую главную проблему развития всего нашего общества, – проблему сословного расслоения и сословной вседозволенности…»
А вот что писал по горячим следам этой роли другой критик – Н. Шалуташвили: «Образ Баяна Маяковский считал, наряду с Присыпкиным, центральной фигурой комедии. Так рассматривает этот образ и театр. Баян в исполнении А. Миронова – настоящий „самородок из домовладельцев“. Он дирижирует всем обывательским оркестром, занимает наступательную позицию, всюду выискивая поклонников „красивой жизни“. А. Миронов использует доведенную до совершенства пластику: вялая и извивающаяся походка, замысловатая жестикуляция – это на грани гротеска, хотя актер нигде ни на секунду не теряет чувства меры. Все точно, продуманно, каждая деталь служит глубокому разоблачению этого „художника фокстрота“, души „фешенебельного“ общества. Чего стоит совершенно виртуозно сыгранная А. Мироновым сцена в общежитии: он целует руку растерявшейся девушке, косынкой вытирает стул, а затем „изящно“ становится на него ногой… Каждая деталь, каждая сцена заслуженно сопровождается аплодисментами…»
Действительно, публика, приходившая на этот спектакль, была в восторге от игры Миронова. Все его эскапады, написанные много лет назад Маяковским, попадали точно в цель – разили пороки, которые были присущи тогдашнему советскому обществу. Мещанство, стяжательство, жажда красивой жизни исподволь проникала во все поры советского общества, и именно представителя такого племени и играл Миронов. Он учил работягу Присыпкина «изячной» красивой жизни и на этом поприще добивался больших успехов. Миронов играл свою роль легко, элегантно и доводил публику до гомерического хохота. Поэтому не случайно несколько эпизодов из этой роли Миронов будет использовать в своих концертах.
На следующий день после премьеры «Клопа» – 28 сентября – по ТВ состоялась еще одна премьера с участием Андрея Миронова – был показан спектакль Театра сатиры «Маленькие комедии большого дома», где Миронов выступил в двух ипостасях: режиссера (вместе с Александром Ширвиндтом) и исполнителя роли Мужа в новелле «Ограбление». По воле судьбы этот же спектакль шел в тот день и на сцене Театра сатиры. Только спектакль шел днем, а премьера по ТВ состоялась в 19.45–23.00.
29 сентября Миронов играл «Таблетку под язык».
В октябре Театр сатиры отмечал круглую дату – 50 лет со дня рождения. Хотя на самом деле Театр сатиры был в России еще до революции. Он возник в Большом Гнездниковском переулке за несколько лет до революции. А перед октябрем 1917 года артист МХТ Н. Балиев организовал здесь театр «Летучая мышь», просуществовавший до 1922 года. На его базе другой театрал – Алексеев – открыл театр с экстравагантным названием «Кривой Джимми». Именно последний коллектив и послужил основой нового коллектива, который 1 октября 1924 года, открываясь спектаклем «Москва, с точки зрения…», назвал себя Театром сатиры.
Власть, которая к тому времени сумела приручить практически все столичные театры, с большой помпой отметила юбилей Театра сатиры. 1 октября в театре состоялось торжественное собрание, которое почтили своим присутствием сразу несколько секретарей МГК КПСС (один из них – В. Ягодкин – даже выступил с докладом).
2 октября Миронов играл в спектакле «У времени в плену», 4-го – в «Женитьбе Фигаро», 6-го – в спектакле «Таблетку под язык», 8-го – в «Ревизоре», 9-го – в «Маленьких комедиях…», 11-го – в «Ревизоре», 13-го – в спектакле «Таблетку под язык», 14-го – в «Клопе».
16 октября в прессе появились указы о присуждении высоких званий сразу нескольким работникам Театра сатиры. Так, главный режиссер Валентин Плучек был удостоен звания народного артиста СССР (первой, как мы помним, из «сатировцев» этого звания была удостоена Татьяна Пельтцер), а звания заслуженных артистов РСФСР получили: Андрей Миронов, Александр Ширвиндт, Ольга Аросева, Михаил Державин, Владимир Байков, Зоя Зелинская, Юрий Соковнин.
17 октября в печати появился еще один указ – о награждении Театра сатиры орденом Трудового Красного Знамени. Эту награду власти вручили руководителям театра два дня спустя во время торжественного празднования юбилея.
В эти же дни Эльдар Рязанов усиленно готовится к съемкам своей очередной комедии – «Ирония судьбы, или С легким паром!» Еще 30 сентября в работе над фильмом начался подготовительный период, во время которого интенсивно шли поиски актеров на главные роли. Никакой Барбары Брыльской и Андрея Мягкова еще не было и в помине и на эти роли пробовались совсем другие актеры. В частности, Андрей Миронов и Людмила Гурченко. Причем первому поначалу предлагалась роль Ипполита, но он от нее отказался: дескать, не хочу играть отрицательную роль. «Но Ипполит вовсе не отрицательный персонаж, – попытался было возразить Рязанов. – Скорее, он несчастный». «Нет, хочу сыграть Лукашина», – был неумолим Миронов. Далее послушаем рассказ самого Э. Рязанова:
«Я был уверен, что он не подходит на эту роль, но отказать ему не мог. Я сказал:
– Андрюша, я дам тебе на пробу одну каверзную сцену. И если ты убедишь меня в этом эпизоде, если я поверю тебе, клянусь, ты будешь играть Лукашина.
Началась кинопроба. Миронов, пряча глаза, застенчиво произносил такие реплики: «А я у женщин никогда не пользовался успехом… еще со школьной скамьи… Была у нас девочка – Ира… Что-то в ней было… Я в нее еще в восьмом классе… как тогда говорили… втюрился… А она не обращала на меня ну никакого внимания… Потом, уже после школы, она вышла за Павла…»
Но почему-то ощущения правды жизни, веры в актерскую убедительность не возникало. Поверить в то, что какая-то неведомая Ира могла пренебречь таким парнем, как Миронов, было невозможно. Несмотря на все его актерское мастерство, психофизическая сущность артиста расходилась с образом, со словами.
