– Скажу, что все это чепуха! – с раздражением отмахнулся критик. – Этот ваш Замора убил бы старушку и без всякого сериала. И те, кто захотел ему подражать, похожи на него: это дети с плохой наследственностью. Взять, к примеру, тех же казанских бандитов, о которых я говорил. Они ведь росли при советской власти и смотрели наши родные советские фильмы, в которых вообще нет сцен жестокого насилия. Понимаете, Дин: нет вообще! Однако жестокие казанские подростки, убивающие людей, откуда-то ведь взялись. Отсюда вывод: либо их такими сделало наше гуманное кино, либо в этом виновата та среда, где они живут. Я лично склоняюсь к последнему варианту.
– И все же я не согласен с вами в том, что ваше кино нуждается в резкой смене курса: оно четко следует цели построения гуманного общества. Да, в нем есть свои недостатки, как и в любом другом, но в целом оно здорово и продуктивно. Если вам, к примеру, в течение нескольких месяцев показывать низкопробные американские боевики, вы превратитесь в одичавших людей.
– Это почему? – удивленно взметнув брови вверх, спросил критик.
– В вас нет иммунитета к насилию. Вы похожи на индейцев, которых белые спаивали тысячами, поскольку организм коренных жителей Америки не был способен воспринимать алкоголь. Западное кино – это продукт капиталистического общества, где всем правит жесткая конкуренция. И западный зритель, приученный выживать в каменных джунглях, к такого рода кинематографу уже привык. А вы – нет и никогда не привыкнете. Поэтому вы, как индейцы к алкоголю, тянетесь к нему, но стоит вам его распробовать, как вы начнете вымирать. Прежде всего духовно. В этом я глубоко убежден.
Между тем в Ленинграде Дин и другие участники фестиваля пробыли сутки, посвятив это время знакомству с достопримечательностями славного города на Неве. Несмотря на то что Дин уже бывал здесь неоднократно, он все равно с удовольствием еще раз посетил эти места: Эрмитаж, крейсер «Аврору», Петергоф, киностудию «Ленфильм».
Вернувшись в Москву, Дин вновь окунулся в фестивальную текучку. В те дни у него произошла знаменательная встреча с земляком, которому суждено будет стать другом Дина. Речь идет об американском режиссере документального кино Уилле Робертсе. Их встреча произошла совершенно случайно на Красной площади, куда оба пришли, чтобы полюбоваться здешними красотами. Во время прогулки Робертс обратил внимание на толпу людей, которые окружили высокого статного красавца и стали атаковать его просьбами дать им автографы. Поскольку до этого Робертс никогда этого мужчину не видел, он обратился за разъяснениями к переводчику. И тот, удивленно округлив глаза, сказал:
– Вы не знаете Дина Рида? Это же ваш земляк – знаменитый артист и борец за мир.
И только тут Робертс вспомнил, что где-то уже слышал это имя. Но поскольку никакими подробностями его биографии он не обладал, Робертс решил познакомиться с Дином поближе. И сделал это прямо там же, на Красной площади. Так завязались их отношения, которые в итоге приведут к появлению документального фильма о Дине Риде. Однако об этом рассказ впереди.
Московский кинофестиваль продлился до 28 августа. В последний фестивальный день Дин отправился в Золотой зал, расположенный в западном корпусе «России». В тот пасмурный день в этом зале в два часа дня началась заключительная пресс-конференция, где были оглашены имена победителей (Золотой зал использовался в этом качестве с 1971 года). В зал набилось более 200 участников фестиваля и журналистов. Итоги огласили Станислав Ростоцкий (полнометражные фильмы), Александр Згуриди (документальное кино) и Анатолий Алексин (детские фильмы). Не стану перечислять всех победителей фестиваля, а назову лишь награжденных по разряду полнометражного кино. «Золотые призы» достались следующим лентам: «Христос остановился в Эболи» (Италия, режиссер Франческо Рози), «7 дней в январе» (Испания, реж. Хуан Антонио Бардем), «Кинолюбитель» (Польша, реж. Кшиштоф Кесьлевский). Почетный «Золотой приз» был присужден фильму «Да здравствует Мексика!» Сергея Эйзенштейна.
Из всех перечисленных режиссеров Дин был лично знаком только с одним – с Бардемом, с которым судьба свела его несколько лет назад во время его поездки в Испанию. И фильмы, снимаемые им, – острые, злободневные – Дин тоже любил и всегда смотрел их одним из первых. Вот и «7 дней в январе» он посмотрел в первые же дни фестиваля и остался очень доволен увиденным. Его до глубины души потрясла эта почти стилизованная под документальное кино история о злодейском убийстве группы адвокатов, боровшихся за права рабочих профсоюзов, которое случилось в Испании в январе 1977 года и за которым стояли изуверы из числа сторонников павшего франкистского режима.
Сразу после завершения фестиваля Дин отправился в столицу Австрии город Вену, где 2–3 сентября ему предстояло принять участие в празднике газеты австрийских коммунистов «Фольксштимме» («Голос народа»). Стоит отметить, что австрийская компартия была одной из старейших в Европе (основана в ноябре 1918 года) и тесно сотрудничала с КПСС. Как и во многих других европейских компартиях, в ней имелось правое крыло, которое стояло на позициях еврокоммунизма и призывало к разрыву с КПСС, особенно после событий августа 68-го. Однако на 22-м съезде КПА в январе 1974 года правые были разгромлены окончательно и удалены из партии. Поэтому на празднике «Фольксштимме» представители КПСС всегда были желанными гостями.
Что касается праздника газеты в сентябре 79-го, то в рамках этого мероприятия его организаторами была устроена советская фотовыставка «Олимпиада-80 в Москве». Дин ее тоже посетил и с удовольствием ознакомился с экспонатами: более чем сотней фоторабот, на которых была запечатлена столица СССР, которую он искренне любил и многие места которой хорошо знал. Затем он выступил на самом празднике газеты, который прошел в венском парке Пратер: Дин спел со сцены несколько своих гражданско- патриотических песен.
Уже после выступления, когда Дин сошел со сцены и собирался отправиться на прогулку по городу, у него случилась неожиданная встреча. Кто-то осторожно тронул его за локоть, и когда Дин обернулся, он не поверил своим глазам: перед ним стоял тот самый западногерманский профсоюзный деятель Генрих Вайс, с которым он познакомился еще в 1961 году в Чили, затем виделся с ним в Аргентине, но в последние четырнадцать лет утратил с ним всяческую связь. Как заметил Дин, Вайс мало изменился с последней встречи с Буэнос-Айресе: разве что голова поседела да над брючным ремнем свисал пивной живот.
Между тем оба были настолько искренне обрадованы этой встречей, что немедленно заключили друг друга в объятия и почти минуту стояли так под удивленными взглядами многочисленной толпы, сгрудившейся возле эстрады. Заметив эти взгляды, друзья решили зайти за импровизированные кулисы, где Вайс предложил Дину продолжить встречу в каком-нибудь уютном венском кафе. Дин с радостью согласился, тем более что у Вайса не только было на примете одно из таких кафе, но еще был под рукой и автомобиль – серебристый «Мерседес», стоявший на стоянке у входа в парк.
Едва они тронулись, как Дин задал вопрос, который вертелся у него на языке:
– Ты представляешь все тот же профсоюзный фонд?
Вайс не удивился этому вопросу, как и тому, что Дин первым перешел на «ты» – все-таки за их плечами было почти двадцать лет знакомства. Уверенно крутя баранку, Вайс ответил:
– Я уже давно ушел из Фонда Фридриха Эберта и сейчас занимаюсь бизнесом – владею сетью фирм по выпуску электроники. Однако в Вену меня привел отнюдь не мой бизнес.
– Красоты города? – попытался угадать Дин.
– Я их успел изучить в мой прошлый приезд три года назад.
– Значит, что-то личное: например, женщина, – состроив лукавую гримасу на лице, предположил Дин.
– Увы, я добропорядочный семьянин, – засмеялся Вайс, после чего добавил: – И не пытайся угадать, Дин, все равно тебе это не под силу.
Спустя пять минут они подъехали к кафе, которое располагалось на первом этаже старинного особняка с окнами, выходящими во внутренний дворик. В этот час заведение было заполнено наполовину, поэтому друзья без труда нашли столик у дальнего окна, напротив кадки с каким-то экзотическим растением. Вайс сразу заказал два бокала пива и даже не стал слушать возражения со стороны Дина (тот пиво не любил), заявив, что здешнее пиво он обязательно должен попробовать.
– Оно не хуже баварского, – сообщил Вайс.
Когда официант принес им заказ и Дин первым пригубил пенистый напиток, Вайс поинтересовался:
– Ну, как впечатление?
Дин в ответ лишь пожал плечами, поскольку для него любое пиво было одинаковым на вкус – он в нем
