известно, что опальный лидер НДПА Бабрак Кармаль, который находится здесь, в Праге, в качестве посла, в последнее время зачастил в Москву. Судя по всему, именно его русские готовят на место Амина.
– А вдруг русские одной этой заменой и ограничатся? – высказал предположение Дин.
– Я бы согласился с этим доводом, если бы у Кармаля была опора в НДПА, – возразил Вайс. – Но ее, увы, нет. Значит, Кармаль будет сидеть на троне при поддержке советских штыков. Вполне распространенный в мировой политике способ удержания власти.
И все-таки даже этот разговор не смог окончательно убедить Дина в том, что советское вторжение в Афганистан дело решенное. И он продолжал тайно надеяться, что этого убийственного шага советское руководство не предпримет. А найти подтверждение этим своим надеждам Дин предполагал в Москве, куда он собирался вылететь после гастролей в Чехословакии. Повод для этого у него был убедительный. 29 октября появилось постановление ЦК ВЛКСМ о присуждении Дину Риду премии Ленинского комсомола. Причина была указана сугубо творческая: «за песни, посвященные антиимпериалистической солидарности, миру и дружбе народов». На самом деле Дин был удостоен высокой награды (к слову, это был первый и единственный случай, когда премия Ленинского комсомола вручалась американцу) не только за свое творчество, но и за те услуги, которые он оказывал советскому правительству на поприще борьбы за мир.
Кстати, в первоначальных планах Москвы значилось награждение Дина Рида более весомой премией – Ленинской, однако на самом кремлевском верху это предложение не прошло по причине, которая уже упоминалась ранее: окружение Брежнева не хотело огорчать своего генсека, который по-прежнему ревностно относился к тому, чтобы на поприще борьбы за мир у него не было равных конкурентов.
Между тем 30 октября Дин давал заключительный концерт своего чехословацкого турне в одном из лучших и престижных концертных залов страны – пражской «Люцерне». Публика пришла сплошь номенклатурная, хотя в зале было много и простых пражан, которые с симпатией относились к Дину. Некоторые из них, вручая ему цветы, искренне поздравляли его с высокой советской наградой. Хотя так поступали не все пражане. Еще до концерта Дину в гостиницу позвонил некто неизвестный и на ломаном английском обозвал его «кремлевским прихвостнем и лизоблюдом». «У тебя язык не устал вылизывать задницу Брежневу?» – прошипел на том конце провода незнакомый голос.
Этот звонок не выбил Дина из колеи: за долгие годы своей политической карьеры он успел достаточно наслушаться подобных оскорблений и уже привык к ним. И то, что в Чехословакии, где антисоветские настроения были очень сильны, известие о его награждении премией Ленинского комсомола было встречено кем-то негативно, его нисколько не удивило. Позднее он так выскажется по этому поводу:
«Некоторые говорят, что я марионетка Кремля. Я не согласен с этим. На меня нападают со всех сторон, но у меня есть что ответить на все выпады в мой адрес. Я принадлежу только себе и прислушиваюсь к голосу своей совести. Я следую своим собственным убеждениям, а не партийной линии или каким-либо другим правилам, которые шли от отца, от церкви или от любого правительства».
Сразу после гастролей в Чехословакии Дин отправился в Москву. Пробыл он там всего три дня – 3–5 ноября. Это событие достаточно широко освещалось не только в советской прессе, но и в левых изданиях на Западе. Таким образом Москва хотела показать, что, награждая американца Дина Рида столь высокой наградой, она по-прежнему придерживается тех принципов, которые были выработаны в период разрядки – то есть не боится награждать американца. Правда, это был американец, которого в самих США считали предателем. Вот почему в Штатах об этом награждении ничего не сообщалось.
В Москве Дин пытался встретиться с Купцовыми, однако ни Петра Сергеевича, ни Юрия в столице не оказалось. Первый был в Болгарии, второй в Ленинграде на конференции идеологических работников. Поэтому Дин покинул Москву, так и не узнав новых сведений о событиях в Афганистане. Но по отдельным репликам деятелей, с которыми он встречался в ЦК ВЛКСМ и в международном отделе ЦК КПСС, Дин понял, что ничего хорошего ждать не приходится. Так оно и вышло.
Конец года Дин провел в ГДР. 15 декабря он принял участие в очередном митинге солидарности – на этот раз с народом Кампучии, который прошел в средней школе в восточноберлинском микрорайоне Митте. 27 декабря он дал концерт в городе Котбусе. Выходя на этот концерт, Дин уже знал, что накануне случилось то, чего он больше всего опасался: вторжение советских войск в Афганистан. Предыстория этого события выглядела следующим образом.
12 декабря в Москве состоялось очередное заседание Политбюро, на котором и было принято окончательное решение о вторжении. Правда, в письменном решении, записанном рукой Константина Черненко, слова «Афганистан» не было, но все, кто ставил подписи под этим документом, прекрасно знали, о чем идет речь. Под решением подписались: Брежнев, Андропов, Громыко, Устинов, Черненко, Пельше, Суслов, Кириленко, Гришин, Тихонов. На заседании присутствовал всего лишь один неголосующий кандидат в члены Политбюро – Борис Пономарев. Что касается отсутствующих членов Политбюро, то с ними ситуация выглядела следующим образом. Косыгина, который все еще никак не мог оправиться после инфаркта, беспокоить не стали. А вот трем другим членам копию документа отослали по месту их пребывания: Кунаеву в Алма-Ату, Щербицкому – в Киев, Романову – в Ленинград.
Первыми через Амударью переправились разведчики, затем по мосту пошли остальные части 108-й мотострелковой дивизии. Войска выдвигались через Пули-Хумры и Саланг в Кабул. В это же время самолеты военно-транспортной авиации начали переброску по воздуху и высадку основных сил воздушно-десантной дивизии и отдельного парашютно-десантного полка на аэродромы Кабула и Баграма. За 47 часов было совершено 343 самолето-рейса. В оба города было доставлено 7700 человек, 894 единицы боевой техники и 1062 тонны различных грузов.
Тем временем 26 декабря войсками советского спецназа был взят штурмом дворец Амина. Сам Амин в ходе боя был убит вместе со своими родственниками. Новым лидером Афганистана стал тот самый недавний посол этой страны в ЧССР Бабрак Кармаль.
Несмотря на то что внутренне Дин уже был готов к самому худшему варианту, однако известие о вторжении все равно не оставило его равнодушным. Он был потрясен этим актом и долго не находил себе места. Всего лишь одиннадцать лет назад он поддержал аналогичное вторжение советских войск в Чехословакию, однако теперь занял диаметрально противоположную позицию. И для этого у него были веские основания.
Во-первых, Чехословакия была членом Варшавского договора, и на этом фоне агрессия Советского Союза против нее была объяснима и понятна. Во-вторых, то вторжение оказалось почти бескровным – во время него пострадало всего лишь несколько десятков человек. Совсем иное дело было с Афганистаном. Эта страна ни в какие совместные с СССР блоки не входила и входить не собиралась. Там бушевала гражданская война, которую могли остановить только меры внутреннего характера. Вмешательство извне было бессмысленно и грозило пролитием еще большей крови, чем это было ранее. И даже те веские доводы, которые Дину приводил совсем недавно Купцов-старший, не могли убедить его в правильности такого решения: ему по-прежнему казалось, что советские руководители могли найти иные пути выхода из афганского кризиса.
Между тем вторжение в Афганистан поставило союзников СССР во всем мире в сложное положение. «Ведь нам теперь придется публично объяснять людям, зачем Брежнев это сделал, – мысленно возмущался Дин. – И что прикажете говорить: правду или те пропагандистские уловки, которые печатают восточные газеты, называя это вторжение „интернациональной помощью афганскому народу“? Как это похоже на те заявления, которыми Линдон Джонсон успокаивал американцев, когда отправлял солдат своей страны воевать во Вьетнам. И теперь по этому же пути идет Москва, которая рассчитывает на молниеносную военную операцию, но может получить долгую кровопролитную войну. А это значит, что их ждет то же самое, что и американцев: тысячи гробов с убитыми солдатами, доставляемых самолетами на родину, и людское горе по обе стороны войны. Плюс мощная пропагандистская атака противников по всему миру, которые не упустят своего шанса преподать войну в Афганистане как несправедливую со стороны Советского Союза. Я уже вижу кричащие заголовки мировых газет, как это было во Вьетнаме, фотографии убитых женщин и детей, а также сожженных кишлаков и т. д. Англичане столько лет пытались покорить афганцев, но сломали о них зубы. Почему в Кремле считают, что им удастся превзойти англичан? Видно, прав был Юрий Купцов, когда утверждал, что Брежнев и его команда все последние годы ведут страну к пропасти».
Подумав об этом, Дин в следующую секунду мысленно содрогнулся, представив себе, как все последние
