линией Вашингтона. События в Вундед-Ни не оставили Брандо равнодушным, и в начале апреля он совершил смелый поступок. Когда на церемонии вручения премии «Оскар-72» подошла его очередь выходить на сцену (а к тому времени ситуация в поселке все еще оставалась напряженной), вместо него вышла девушка из племени апачи по имени Шашин Маленькое Перо и зачитала заявление актера. Приведу лишь отрывок из него:
«Голливуд, крупнейший кинематографический центр, виновен в том, что в лентах, выпускаемых в его студиях, индейцы изображены враждебными, злыми, дикими существами. Голливуд постоянно высмеивает черты индейского характера, издевается над самым дорогим для каждого индейца. Как же индейские дети могут смотреть в глаза друг другу, когда они постоянно видят, как на экране высмеивается и унижается народ, к которому они принадлежат?!»
Осада Вундед-Ни длилась 71 день и завершилась 8 мая. Лидера индейцев Рассела Минса приняли в Вашингтоне и после продолжительных переговоров заверили, что ряд выдвинутых индейцами требований будут удовлетворены. И поначалу власти действительно выполняли свои обещания. Но вскоре напрочь о них забыли и обрушили на участников восстания и всех, кто им помогал, репрессии. 550 арестованных, 185 обвинительных актов – таковы были масштабы деятельности американской Фемиды в одной индейской резервации. Был арестован и Рассел Минс, которому предъявили обвинение в «вооруженном сопротивлении представителям власти, находящимся при исполнении своих обязанностей».
Художественный фильм о восстании в Вундед-Ни первым задумал снимать еще Марлон Брандо, но из этой затеи так ничего и не вышло: среди боссов Голливуда не нашлось смельчаков, кто согласился бы выделить деньги на этот проект. А в Восточном блоке эта идея в 70-е даже не рассматривалась, поскольку в ходу была «разрядка». В той же ГДР хоть и снимали антиамериканские «дефа-вестерны», однако речь в них шла о событиях столетней давности, а история Вундед-Ни была из современности. Но в начале 80-х, когда к власти в США пришел крайне правый президент, табу с этой темы было снято. В качестве создателя такого фильма был выбран Дин Рид, который, во-первых, был американцем, во-вторых – хорошо знал историю восстания в Вундед-Ни. За написание сценария Дин засел в конце 1980 года и к моменту своего гастрольного турне по Советскому Союзу успел уже написать половину текста.
Но вернемся непосредственно к гастролям Дина весной 1981 года.
После выступлений в Ленинграде он отправился в Москву. Поселился в гостинице «Метрополь», где дал интервью журналу «Панорама». Потом вместе с фотокорреспондентом этого издания Дин отправился на прогулку по Москве, чтобы быть запечатленным на пленку на фоне ее улиц и площадей. Судя по фотографиям, опубликованным в журнале, настроение у Дина прекрасное: он смеется, с удовольствием общается с москвичами.
Между тем в столице Дин дал всего один концерт – 7 мая в Государственном концертном зале «Россия». Причем это выступление было незапланированным: об этом Дина попросил Союз композиторов СССР во главе с Тихоном Хренниковым, и отказать Дин никак не мог: в октябре 78- го, когда его арестовали в Америке, именно Союз композиторов СССР прислал в тюрьму первую телеграмму поддержки. Поэтому этот концерт Дин отработал совершенно бесплатно. Представление состояло из двух отделений, и Дин выступал во втором вместе с «Верасами». А в первом зрителей развлекали: «Скиффл-группа» из города Шверина (ГДР), Иосиф Кобзон, Ренат Ибрагимов, Галина Ненашева, Сергей и Татьяна Никитины, ансамбль «Гренада» и др.
Находясь в Москве, Дин совершил несколько деловых визитов. Он встретился с руководителем Советского комитета защиты мира Юрием Жуковым и Генеральным секретарем ЦК КП Чили Луисом Корваланом.
В ГДР Дин вернулся в прекрасном настроении, переполненный впечатлениями и в предвкушении встречи с любимой женщиной – Ренатой Блюме. Они жили как муж и жена в доме Дина в юго-восточном районе Берлина Раухфангсвердер и в скором времени собирались зарегистрировать свои отношения официально. Вместе с ними жил и 9-летний сын Ренаты от первого брака Александр.
В ГДР Дина застало известие о том, что в Риме было совершено покушение на папу римского Иоанна Павла II. Это случилось 13 мая на глазах 20 тысяч богомольцев, собравшихся на площади Святого Петра. К счастью для папы, выстрелы оказались несмертельными, а сам преступник был схвачен на месте преступления. Им оказался 23-летний турок Мехмет Али Агджа, который имел отношение к турецкой террористической организации «Серые волки».
В то время как восточногерманские газеты писали, что Агджа – религиозный фанатик-одиночка, западные СМИ напирали на то, что Агджа – агент социалистических спецслужб. По их версии, смерть папы была выгодна Кремлю, который таким образом хотел лишить бунтующую Польшу их духовного лидера (как мы помним, Иоанн Павел II был поляком Каролем Войтылой и поддерживал «Солидарность»). Итальянские спецслужбы поначалу тоже разделяли эту версию и даже арестовали болгарского гражданина Сергея Антонова, объявив его агентом болгарских спецслужб, помогавшим Агдже в его преступлении. Однако в итоге доказать причастность Антонова к покушению так и не удастся, и он будет выпущен на свободу.
Кстати, за полтора месяца до покушения на папу жертвой такого же преступления стал президент США Рональд Рейган. 30 марта, в момент, когда он выходил из вашингтонского отеля «Хилтон», где Рейган выступал перед профсоюзными деятелями, он был обстрелян из пистолета. Одна пуля попала Рейгану в грудь, остальные приняли на себя его телохранители, которые сумели прикрыть президента своими телами и втолкнуть в автомобиль.
Нападавшим оказался сын состоятельного нефтепромышленника Джон Хинкли. Поначалу ряд американских СМИ тоже пытались уличить Хинкли в связях с коммунистами, поскольку последним смерть Рейгана была очень выгодна. Новый президент США только два месяца занимал свой пост, но уже успел здорово досадить той же Москве, сделав целый ряд резких заявлений. Так, всего через 9 дней после въезда в Белый дом Рейган заявил, что не знает «ни одного лидера Советского Союза со времен революции и включая нынешнее руководство страны, который бы не заявлял, и притом не раз, на различных коммунистических съездах, что их целью должно быть содействие мировой революции и создание единого социалистического или коммунистического государства». Кто бы ни вступал в договорные отношения с СССР, продолжал Рейган, должен всегда помнить, даже в условиях разрядки, что для советских лидеров «единственно морально оправданным является только то, что способствует реализации их целей» и что «они резервируют за собой право совершать любое преступление, лгать и обманывать».
Версия о причастности коммунистов к этому покушению продержится недолго. Следствие так и не найдет никаких улик на этот счет и объявит Хинкли убийцей-одиночкой, который совершил свое преступление с целью прославиться (типичный для западных реалий побудительный мотив многих маньяков). Что касается Рейгана, то он достаточно быстро поправится и уже 11 апреля вернется к исполнению своих обязанностей.
В июне возобновились концерты Дина в ГДР: 7-го он дал концерт на стадионе в Лейпциге. А на следующий день в журнале «Ньюсуик» была напечатана большая статья про него, принадлежавшая перу американского журналиста Билла Хэвитта. Статья была выдержана в положительном ключе, что было удивительно – в Америке уже поднимал голову антисоветизм, и статья об американце, ставшем другом Советскому Союзу, выглядела на этом фоне как нечто невероятное. Это была робкая попытка либеральных кругов если не сбить, то хотя бы смикшировать поправение Америки. Из этой же оперы было и уже упоминавшееся присуждение «Оскара» советскому фильму «Москва слезам не верит». Увы, эти попытки ничего не изменят: антисоветизм, который направлялся непосредственно из Белого дома, станет краеугольным камнем рейгановской политики.
Между тем факт выхода статьи в «Ньюсуик» несильно занимал внимание Дина, поскольку в те дни его гораздо больше волновало другое событие – премьера его фильма «Пой, ковбой, пой». Это событие случилось 12 июня во время «Летних дней кино» в ГДР. А 18 июня фильм уже демонстрировался в одном из престижных восточноберлинских кинотеатров «Космос». Дин пришел туда не один, а в компании с Ренатой Блюме и ее сыном Александром.
Спустя несколько дней в немецкой печати появились первые рецензии на фильм, которые были выдержаны в спокойных тонах. Дина не ругали, но и особо не хвалили, из чего Дин сделал вывод, что фильм особого впечатления на критиков не произвел. Но Дин давно убедил себя, что критиков слушать не стоит, а главным показателем успеха должно служить мнение зрителей. «Прокат картины все рассудит», –
