радовало хотя бы одно – что многие американцы, которые совсем недавно голосовали за Джонсона, теперь окончательно в нем разочаровались.
Судя по поведению самого президента, он и сам это прекрасно понимал. Если раньше Джонсон вел весьма активную деятельность и чуть ли не каждую неделю совершал какой-нибудь показательный вояж типа проводов американских солдат во Вьетнам или делал какое-то громкое заявление, то теперь он предпочитал нигде не светиться. Как писал в журнале «Лайф» журналист Хью Сайди, автор постоянной колонки, посвященной президенту США: «Джонсон правит государством спазматическими порывами – он осуществляет колоссальную оргию деятельности либо в ответ на брошенный ему вызов, либо в поддержку выдвинутой им самим идеи. За этой оргией следуют недели и месяцы затишья – периодов грустных размышлений и переоценок…»
Из событий итальянской жизни Дин внимательно следил за скандалом, который стал достоянием общественности в начале 67-го и не утихал несколько месяцев. Речь в нем шла о событиях трехлетней давности, когда летом 1964 года начальник военной разведки Италии СИФАР генерал Де Лоренцо собирался совершить в Италии государственный переворот и привести к власти профашистские силы. Причем помогало генералу в его планах ЦРУ, которое было напугано «полевением» итальянского правительства (в него впервые вошли представители социалистической партии). Однако переворот не состоялся: социалисты сами пошли на широкие уступки демохристианам. Почти три года история про переворот была тайной за семью печатями, пока два журналиста еженедельника «Эспрессо» Скальфари и Януцци не сделали его достоянием гласности. Причем никто в Италии даже не подозревал, что сведения об этом перевороте попали в руки журналистов… от советского КГБ, который преследовал конкретную цель: высветить неблаговидную роль ЦРУ в этом процессе. Своей цели чекисты добились: итальянская общественность долго возмущалась тем, что некоторые их политики имеют тесные связи с американской разведкой.
Не обделял Дин своим вниманием и события, которые происходили в Советском Союзе. Причем эти события были не менее интересны, чем итальянские, и речь в них тоже шла о перевороте. Так, еще в мае Дин узнал, что к руководству КГБ пришел тот самый человек, с которым у него случилась мимолетная встреча в Кисловодске, – Юрий Андропов. Западные журналисты отмечали в своих комментариях, что это назначение сигнализирует о начале чистки в верхних эшелонах власти от так называемых «комсомольцев» – «молодых волков», которые начали свое восхождение к власти еще во время правления Хрущева и теперь могли представлять серьезную угрозу для Брежнева. Имя лидера этих «комсомольцев» Дин уже знал после своей недавней поездки по Советскому Союзу и разговора с Юрием Купцовым – Александр Шелепин. Правда, в отличие от Купцова западные журналисты в своих комментариях были уверены, что Шелепин на самом деле создал теневое правительство и собирался в скором времени привести его к власти. Его даже сравнивали с генералом Де Лоренцо. Но Брежнев оказался хитрее Шелепина. Пока тот находился в больнице с аппендицитом, генсек заменил его близкого приятеля Семичастного на посту председателя КГБ, а самого Шелепина, как только он в июне вернулся из клиники, хоть и оставил в Политбюро, но отправил руководить профсоюзами. Узнав об этих перемещениях, Дин с грустью подумал: «Бедный Юрий, он так надеялся на приход Шелепина к власти. А теперь и его самого может ждать незавидная участь».
Между тем минул почти месяц со дня отъезда Патрисии на родину, и Дин уже начал скучать по жене. Женщина, с которой он крутил в те дни роман, была хороша в постели, однако на роль верной подруги явно не тянула. И Дин стал названивать в Америку Патрисии с тем, чтобы она поскорее возвращалась. Но она поначалу отнекивалась, ссылаясь на то, что еще недостаточно отдохнула, а потом и вовсе пропала: каждый раз, когда Дин звонил ей, к трубке подходила либо ее мать, либо вообще никто не подходил. И Дин заподозрил неладное. В итоге очень скоро его подозрения подтвердились. Когда в один из дней Дин в очередной раз позвонил Патрисии, трубку взяла именно она. И огорошила Дина сообщением, что познакомилась с мужчиной.
– Он очень хороший человек и зовет меня замуж, – заявила Патрисия.
Какое-то время Дин не мог произнести ни слова, пытаясь совладать с внезапным волнением, которое охватило его после слов супруги. Наконец он спросил:
– Кто этот человек?
– Ты его не знаешь. Он футболист, родом из Техаса. Мы уже почти месяц встречаемся, и, мне кажется, он меня любит.
– Он тебя любит, а ты его?
На другом конце провода возникла пауза, из которой Дин сделал вывод, что для него еще не все потеряно.
– Твое молчание явно указывает на то, что твои чувства к нему – это не любовь. Ты просто хочешь сбежать от меня. Я прав?
– Даже если ты и прав, то это ничего не меняет, – ответила Патрисия. – Я устала от наших отношений, Дин. Да и ты тоже. Нам надо расстаться, и лучше без скандала.
– Что значит расстаться?! – сорвался на крик Дин. – А меня ты спросила? Может, я этого не хочу.
– Как не хочешь, если у тебя появилась другая женщина?
– Нет у меня никакой женщины! А если и была, то теперь ее не будет. Короче, ты должна немедленно вернуться в Рим.
Ответом Дину была тишина, которая воцарилась на другом конце провода.
– Что ты молчишь? – закричал в трубку Дин. – Так ты вернешься или нет?
– Я не знаю, – ответила наконец Патрисия.
По ее голосу Дин понял, что она хотя и упорствует, однако уже не столь твердо, как это было в начале разговора. И Дин принял решение.
– Значит, так, завтра у меня свободный день на съемках, и я вылетаю к тебе. И в Рим мы вернемся вместе. Ты меня поняла?
Вместо ответа Дин услышал на другом конце провода всхлипывания, которые окончательно утвердили его в том, что все, что он делает, правильно.
Утром следующего дня Дин вылетел в Америку. Он хорошо знал свою жену, ее индейские корни, и понимал, что любое промедление грозит ему потерей этой женщины. И хотя в глубине души Дин знал, что от былой страсти в их отношениях уже ничего не осталось, однако он еще не был готов к тому, чтобы Патрисия ушла от него навсегда, тем более к какому-то футболисту из Техаса. По натуре Дин был собственником и должен был сам стать инициатором разрыва с любимой женщиной. Но никак не наоборот.
Привезя жену в Рим, Дин на какое-то время стал тем самым Дином, каким Патрисия помнила его несколько лет назад: нежным и любящим. В течение нескольких дней они буквально не расставались: чуть ли не с утра они уезжали за город и домой возвращались под вечер, буквально изможденные от секса, проведенного под открытым небом. На дворе стоял конец июля, была прекрасная погода, и эти загородные поездки напоминали обоим те славные дни, которые они когда-то проводили в Мексике. Поэтому, когда в середине августа Патрисия обнаружила, что забеременела, обоих это ни-сколько не удивило: упоительные поездки за город не могли закончиться ничем иным.
– Вот увидишь, на этот раз у нас все получится, – уверенно заявил Дин, когда жена сообщила ему о своей беременности. – У нас родится прекрасный ребенок.
– Почему ты в этом так уверен? – спросила Патрисия.
– Потому что он был зачат в тот самый момент, когда наша любовь висела на волоске. Это наш последний шанс остаться вместе.
Как покажет будущее, этим шансом они воспользоваться не сумеют. Но это случится чуть позже, а пока ничто не омрачало отношений влюбленных супругов.
Поскольку беременность Патрисии развивалась не слишком хорошо и ей постоянно требовалось внимание, Дин старался как можно больше времени проводить дома. Делать это было нетрудно, поскольку съемки в очередном фильме должны были начаться только в конце года. Однако эти свободные часы Дин посвящал не только жене, но и своему политическому самообразованию. Еще будучи в Советском Союзе, он дал себе слово заняться своим марксистским образованием, и вот теперь этот момент наступил.
Часть книг классиков марксизма-ленинизма на английском языке он купил еще в Москве, в «Международной книге», а другую приобрел в Риме, в книжном магазине возле площади Пьяцца Навона. И
