Несколько десятков рук тут же протянулись к нему, и минуту спустя пострадавшая была бережно уложена в роскошный автомобиль, принадлежавший элегантному господину.
— Прошу вас, месье, сообщить мне, куда вы намереваетесь везти эту даму, — попросил ажан.
— Меня зовут господин Миниас, вот мой адрес, — сказал финансист, протягивая полицейскому свою визитную карточку. — Поскольку дама, как видно, ранена тяжело, надо ее немедленно отвезти в больницу. Я намерен доставить ее в клинику доктора Дропа, что на улице Мадрид.
Ажан колебался и поглядывал вокруг, нет ли поблизости второго полицейского. Но он был один и должен был сам принимать решение.
— Дело в том, — неуверенно сказал он, — что по правилам пострадавшего надо доставить в ближайшую аптеку, а потом в отделение полиции…
Миниас раздраженно пожал плечами:
— Плевать мне на правила! Помощь ближнему важнее соблюдений полицейских регламентов… Этой даме сейчас нужен не аптекарь, а опытный хирург!.. Я финансист, меня знают на Бирже, вам известно, кто я и где живу. А всю ответственность я беру на себя!
Собравшиеся приветствовали это решение одобрительными возгласами. Элегантный господин сел в машину, дал знак шоферу, и машина, набрав скорость, исчезла в конце улицы. Полицейский почесал в затылке, махнул рукой и направился к разбитым машинам, чтобы составить протокол.
— Где водители? — громко крикнул он. И поскольку никто не откликнулся, повторил начальственным голосом: — Водители машин! Немедленно сюда!
— Да они уже давно смылись! — ответил кто-то из толпы.
— То есть как это «смылись»?
— Видно, скорость не смогли погасить! — насмешливо ответил тот же голос. — Вот и мчатся сейчас где-нибудь на другом конце города!
Толпа расхохоталась.
— Только бы они не остались под обломками… — смущенно пробормотал полицейский.
Тут к нему подошел какой-то длинный малый в робе рабочего-сварщика и, вежливо притронувшись пальцем к кепке, сказал:
— Я был рядом в момент заварухи и все видел. Так что напрасно вы кличете водителей: они у меня на глазах улепетывали со всех ног…
Ажан посмотрел в том направлении, куда указывал верзила.
— Прошу вас засвидетельствовать ваши показания… — начал он, но, обернувшись к говорившему, убедился, что того и след простыл.
Пока ажан-недотепа суетился возле машин, разыскивая свидетелей, три или четыре типа подозрительного вида удалялись от места происшествия по узкой и темной улице Сен-Лазар, Среди них выделялась высокая и тощая фигура Газовщика.
— Ну и славная получилась заварушка! — хохотал апаш, хлопая себя по ляжкам. — Лихо вышло, как в кино! Когда Звонарь газанул и врезался в машину, которую вел Яблочко, у меня — аж мороз по хребту! Ну, молодцы ребята: лихо они сиганули каждый из своего драндулета!
— А фраер-то, фраер во фраке! — воскликнула Адель, — Тоже, видать, крутой парень! Сколько же это надо иметь деньжищ, чтобы ездить в такой шикарной колымаге!
Газовщик и Бычий глаз только перемигнулись: видно, они знали о «фраере» что-то такое, о чем предпочитали помалкивать…
Тусклый свет осеннего утра еще только начал проникать в больничную палату, когда лежавшая на койке молодая женщина с лицом, еще более белым, чем ее бинты, открыла глаза и попыталась пошевелиться. Но тут же мучительный стон вырвался из ее груди.
— Боже мой! — пролепетала она. — Где я?.. Что со мной?..
Медсестра, дежурившая рядом с кроватью, наклонилась над больной:
— Не двигайтесь, мадам, лежите спокойно, и все будет хорошо.
Когда накануне вечером несчастную Амели Тавернье привезли в клинику, она все еще была без сознания. Поль Дроп был ошеломлен, увидев свою бывшую жену в таком состоянии. Тем не менее, он овладел собой и оказал ей первую медицинскую помощь, отложив детальный осмотр до утра.
— Что случилось? Чем вы объясняете это ужасное несчастье? — пробормотал он, когда они с Миниасом остались с глазу на глаз.
Тот сардонически усмехнулся;
— Чистая случайность, мой друг, чистая случайность… Но весьма счастливая! Два такси столкнулись на площади Трините… В одном из них находилась ваша жена… Я как раз проезжал мимо, подобрал ее…
— Миниас, умоляю, скажите мне правду, — настаивал доктор.
Финансист перестал ухмыляться и пристально посмотрел ему в глаза.
— Смерть вашей жены полезна и необходима! И она должна произойти так, чтобы никто но мог нас заподозрить, ни вас, ни меня. Автомобильная катастрофа, в которую она попала, произошла совершенно натурально, у всех на глазах. Никто не сможет доказать, что она была подстроена! На случай, если Амели не будет убита на месте, я оказался поблизости и привез ее сюда. Теперь ваше дело — прикончить ее!..
Резко повернувшись, Миниас вышел. Доктор Дроп рухнул в кресло, обхватив голову руками… Он чувствовал себя целиком во власти этого человека, вернее, даже не человека, а злого демона, который мог все и не останавливался ни перед чем.
19. «МЫ В ЛЕСОЧЕК НЕ ПОЙДЕМ…»
Покинув клинику, Поль Дроп поднялся в свои личные апартаменты. Но вместо того, чтобы войти в кабинет, расположенный рядом со спальней, он прошел дальше по галерее и по внутренней винтовой лестнице поднялся этажом выше в таинственные комнаты, куда другим вход был запрещен. Едва он отпер дверь, как до его слуха донесся так хорошо знакомый ему прозрачный, звонкий голосок, лепетавший смешные детские слова. Это был припев известной детской песенки:
Доктор остановился и закрыл лицо руками. Слезы выступили у него на глазах. И тот, кого все считали холодным, сухим человеком, не в силах сдержать волнение, прошептал:
— Как я люблю!.. Люблю… Это моя жизнь… мое творение…
И вдруг то, что только что вызывало у него ужас и отвращение, показалось ему логичным и необходимым…
На цыпочках, стараясь не производить шума, он двинулся вперед, не подозревая, что кто-то, кто поджидал его в темном углу рядом с потайной лестницей, так же бесшумно следует за ним…
Вместе с пробуждением к несчастной Амели Тавернье вернулись жестокие страдания. И не только физические, но и моральные. Увидев у своего изголовья мадемуазель Даниэль, она с ужасом воскликнула:
— Нет, нет, не хочу!.. Не хочу оставаться в этом заведении! Я предпочитаю умереть на улице!
Она пришла в такое возбуждение, что мадемуазель Даниэль, не зная, что делать, дала ей сильное снотворное. Больная впала в забытье, но время от времени бормотала сквозь сон: «Не хочу… не хочу оставаться здесь!»
Старшая сестра была немало удивлена тем, что в семь часов профессор, вопреки своему обыкновению, не спустился в клинику для утреннего осмотра больных.
